Нулевой пациент. Книга Первая
Шрифт:
— Кому выгоден взрыв лаборатории? Тому, что знал, чем вы там занимаетесь. Или тому, кто не знал. Конкуренты. Личные враги. Партнер, который решил переметнуться?
Астер оказался не готов и к такому вопросу.
— Я на допросе?
— Да, черт возьми, — всплеснул руками Эверетт. — Или ты думаешь, что я без твоего участия вытащу твою задницу из дерьма?
Астер не ответил.
— Как с этим связан Мун? — задал новый вопрос адвокат. — Если тебя снимут с поста, кто больше всех обрадуется?
— Я не знаю!
Рамон вернулся в кресло, поднял дипломат, открыл его и достал оттуда одиночный
— Соглашение, по которому ты даешь мне полный карт-бланш по выбору стратегии и тактики в рамках нашего сотрудничества. Я могу говорить, где и с кем хочу, имею доступ ко всем документам, имею право нанять частного детектива для перепроверки твоих слов. Словом, все, что позволит мне провести независимое расследование и выяснить, что на самом деле случилось с лабораторией.
Дональд Астер взял бумагу. Бегло прочитал текст, вздохнул и подписал документ. Рамон удовлетворенно кивнул.
— Я приступлю к работе после семнадцатого числа. Исковое подадут не раньше конца месяца, они собирают информацию. Думаю, даже в конце июня.
— Что требуется от меня?
— Больше ничего. Не звонить, не писать и не дергать меня по пустякам. И если надумаешь рассказать правду, рассказать ее.
— Я сказал все, что знал.
— Тогда задание тебе думать, кому выгодно, что ты занят лабораторией, а не чем-то другим. Что ты можешь потерять должность и даже сесть в тюрьму. Кто тебе мстит? Или удар направлен не на тебя, а на Муна?
Астер потер виски.
— Я не знаю, - негромко проговорил он.
Телефон зазвонил. Внутренняя линия.
— Астер.
— Здесь доктор Лоусон, она говорит, что вы назначали ей.
— Пусть войдет.
Рамон развернулся в тот момент, когда открылась дверь. Астер не видел его лица, только спину, но зато отчетливо увидел лицо Офелии в тот момент, когда она вошла в кабинет. В ее глазах вспыхнула такая гамма чувств, что Дональду стало трудно дышать и стыдно находиться с ними в одном помещении одновременно. Радость, страх, надежда, восхищение своим мужчиной. Она смотрела на Эверетта так, как в хороших фильмах влюбленные женщины смотрят на мужчин, которым подарили свое сердце.
— Разговор не потребуется, - сказал Рамон, прежде, чем она успела поздороваться.
– Мы с доктором Астером обо всем договорились.
Офелия прислонилась спиной к двери.
— Хорошо, - только и сказала она. И это точно Офелия Лоусон?
— Я полагаю, это все, — обернувшись к Дональду, проговорил адвокат. — Пришлите мне копию документов по уликам, с остальным я разберусь сам.
Астер устало кивнул.
— До встречи.
Глава пятая. Доктор Себастьян Хоул
12 мая, пятница
Прозрачные глаза психиатра остановились на пациентке. Женщина сидела в кресле, аккуратно скрестив ноги на уровне голеней, сплела пальцы рук и обняла колено, обтянутое тонкой тканью больничных брюк небесно-голубого цвета. Всем своим видом она излучала покорность и скромность. Казалось, даже стала меньше. А всего мгновение назад развалилась в кресле, злословила и требовала ее немедленно отпустить. Себастьян, скрупулезно конспектировавший каждый сеанс, чтобы не наворотить
— Елена? — негромко позвал он. Женщина не отреагировала. Она смотрела в пол, избегая взгляда доктора. — Елена, вы слышите меня? Вы не хотите говорить со мной?
Белокурая головка дернулась. Кудряшки закрыли лицо. Женщина медленно подняла голову и посмотрела на него с видом затравленного зверька.
— Что я здесь делаю? — спросила она. — Кто вы?
— Вы в госпитале имени Люси Тревер. Меня зовут доктор Себастьян Хоул, я психиатр и психоаналитик. Ваш лечащий врач.
— Я в дурдоме? Он наконец нашел способ избавиться от меня? — ее голос обратился в шепот. — Не верьте ему, я никогда не нарушала клятв, данных перед лицом господа.
— Кому не верить?
— Мужу. Это не он привез меня сюда?
Себастьян предельно осторожно, чтобы не взволновать ее резким движением, взял блокнот и написал несколько строк.
— Почему вы считаете, что муж должен был вас сюда привезти?
— Он уже давно обещал посадить меня в психушку. Говорит, я ненормальная. Говорит, я стала другой, - голос женщины срывался, то уходя в шепот, то в свист. От волнения?
Себастьян буквально физически почувствовал кольца напряжений на ее шее, плечах, груди. Широкие и болючие, они схватывали ее, лишая даже способности нормально говорить. Какое количество людей живет с сумасшедшим, разрывающим их душу на части напряжением, и не отдает себе в этом отчета. И сколько даже в его всего лишь десятилетней практике случаев, когда человек полностью менялся в течение первого же года терапии, избавляясь от ненужных оков. И все же он смотрел на Елену глазами врача, обрубив внутреннее и пока еще естественное желание ввязаться в спасение чужого комфорта. Сейчас он в первую очередь заведующий отделением. Врач.
— А что вы по этому поводу думаете?
– спокойным ровным голосом спросил он.
На глазах молодой женщины блеснули слезы.
— Я не понимаю, что происходит! Не сделала ничего дурного.
— Елена, расскажите о себе. Что вы за человек?
— Я хорошая жена. Заботливая. Муж говорит, что ему нравится, как я готовлю. А еще он говорит, что никогда не жалел, что выбрал в жены именно меня. У меня хорошие родители. Брат, которым гордится весь город. Знаете, он военный.
Доктор сделал очередную пометку. Женщина заметила это и прервала монолог, чтобы гневно спросить:
— Ставите диагноз, я ненормальная? Что я сказала не так?
— Вы хотели бы, чтобы я поставил вам диагноз? — невозмутимо поинтересовался Хоул.
— Нет. Но вы же этим занимаетесь? Вас для этого наняли? И вообще, что я делаю в вашем кабинете и почему не помню, как здесь оказалась? Может, вы никакой не врач? А маньяк, которому нравятся такие игры?
— Расскажите, что последнее вы помните? Что было до нашей встречи?
— Я была дома. Приготовила ужин. Майкл любит тефтели в томатном соусе. У меня закончилась паста, я ходила в лавку за ней. Потом помыла полы. Накрыла на стол. А потом… — она удивленно распахнула глаза. — А потом я оказалась здесь.