Шрифт:
За окном взвыла сирена, и Андрей Игнатьевич вздрогнул всем телом, не отрывая взгляда от ножа, зажатого в руке. Он тупо пялился на окровавленное лезвие, не понимая, сколько времени уже так стоит. Казалось – бесконечно. Андрей Игнатьевич с силой провёл по лицу рукой, силясь вспомнить, что произошло. Сирена гавкнула ближе, в стекле заплясали кровавые блики, и с Андрея Игнатьевича спало оцепенение. Это за ним?!
***
Всего полгода назад Андрюха считал себя очень удачливым и предприимчивым человеком. Ещё бы! Ему удалось развернуть довольно прибыльный бизнес в их крохотном провинциальным городишке, который
Градообразующее предприятие – льнопрядильная фабрика – загнулось ещё на заре перестройки. Часть пустующих помещений разобрали под свои производства мелкие предприниматели, а часть корпусов так и остались бесхозными – на радость подросткам и котам, которые и облюбовали заброшенные цеха для каких-то своих очень важных дел. Они там неплохо сосуществовали и очень не любили, когда в их отлаженный и своеобразный мир врывались взрослые с их правилами и запретами.
Но помимо кирпичных останков фабрики были в их городишке развалины гораздо старее и интереснее. На самой окраине, за перелеском, было самое настоящее дворянское имение. Правда, ни бывший хозяин не отличался родовитостью, ни его дом, претендовавший на гордое название замок, изысканностью и исторической ценностью похвастаться не мог. Поэтому «замок» побывал и самопальной «качалкой» для местных бодибилдеров, и складами местного совхоза, и даже ночным клубом. Но здание ветшало, покрывалось трещинами, глухо рыдало по ночам неисправной вентиляцией и плакало протекающими потолками, уверенно впадая в самое жалкое ничтожество.
Андрюха с «замком» был знаком с детства. Мальчишкой он с замиранием сердца слушал страшные рассказы про чёрного барина и собирал разноцветные стёклышки от разбитых витражей. Подростком обдирал там остатки мрамора с камина и писал на стенах: «Если ты не голубой – нарисуй вагон другой». Парнем – водил одноклассниц по ночам послушать, как воет всё в том же камине ветер. Рассказывал страшным театральным шёпотом про задушенную и похороненную в подвале красавицу горничную. Одноклассницы картинно дрожали и кидались ему на шею от каждого шороха.
Но больше всего ему нравилось приходить в «замок» одному, и даже не было важно, днём или ночью, летом или зимой. Нравилось гулять по гулким залам, смотреть, задрав голову, как под высокими сводчатыми потолками ютятся птицы. И видел он не битый ломкий кирпич по ногами, а тёмный благородный паркет из морёного дуба, слышал, как шелестели от лёгкого ветерка кремовые шторы из натурального шёлка, и пахло ему не мышами и бомжом Сенькой, а мастикой и свежими булочками с корицей…
Став чуть постарше и начав ещё на заре предпринимательства в России сколачивать первоначальный капитал, Андрюха поставил себе цель.
За что он только не брался ради неё! Колесил на старенькой отцовой «шестёрке» по ближайшим деревням коробейником, таксовал, даже одно время вместе с несколькими бывшими однокашниками «крышевал» местных коммерсантов. К счастью, очень недолго. Вот что хорошо было у Андрюхи развито, так это «жопное чувство», так он свою врождённую интуицию звал. Чуял он этим самым местом любой подвох или опасность. Поэтому не сел вместе с друзьями-приятелями
Не обращая внимания на тех, кто крутил у виска пальцем, он принялся с энтузиазмом восстанавливать «замок».
И ведь восстановил! Не просто отстроил заново, а нашёл старые, ещё дореволюционные чертежи и по ним воссоздал старинный особняк во всей его роскошной аутентичности.
На открытие гостиничного комплекса «Граф Андриан» прибыли гости со всей губернии. Шампанское и коньяк производства местного алкокомбината лились рекой. Изысканные закуски, концерт заезжей дивы – все было дорого-богато и даже на высшем уровне.
Со временем помпезный и грешащий излишествами позднего барокко комплекс полюбили новые хозяева жизни губернского разлива. Поэтому Андрюха, заручившись поддержкой власть имущих, без труда взял в аренду кусок лесных угодий под охотхозяйство. Построил там сторожку в два этажа, вычистил прудик и смог организовать отдых для всех, кто был готов платить, в комплексе, так сказать. По принципу «всё включено».
Деньги, почёт, уважение, а затем и внимание женского пола захлестнули Андрюху с головой. Он раздобрел, стал Андреем Игнатьевичем и смотрел в будущее с большим оптимизмом.
Так продолжалось без малого десть лет. За это время он успел два раза развестись, заиметь трёх наследников «Графа Андриана» и был женат в третий раз, когда грянул две тысячи двадцатый год.
Он подкрался незаметно, на мягких крысиных лапках, катя перед собой шипастый шарик нового вируса.
Первая волна пандемии вышла странной. Она ознаменовалась ранним наплывом постояльцев с шальными и беспокойными глазами. Люди словно слегка тронулись умом. Все веселились, жарили шашлыки на пруду, пили водку стаканами и толкали тосты о том, что настоящие герои не носят масок. Погода явно способствовала разгулу и сумасшествию, а гости, те самые уважаемые люди, нервно смеялись и снова пили. А потом…
Первой пришла тихая клейкая тревога. Потому что новости с «большой земли» доходили всё более и более тревожные. Уважаемые люди разъехались, оставив после себя горы пустых бутылок и пухлогубых вторых половинок. Те ходили по гулким пустым коридорам гостиничного комплекса, отчаянно скучали и изводили персонал капризами и небывалыми хотелками.
Вторым пришёл страх. Он явился вместе с выбитыми окнами и орущей в темноте толпой аборигенов. Пьяные голоса кричали, что мАсквичи привезли заразу, что надобно сжечь и «Графа», и всех его обитателей, чтобы чума двадцать первого века не перекинулась и на их дома.
– Маски не носют! По округе шляются… – толпа глухо роптала и шевелилась драконом о сорока головах с крепким запахом перегара.
Довольно скоро прибыл отряд местного ППС, которому и разгонять толпу не пришлось: вмиг протрезвевшие граждане, только завидев стражей правопорядка, быстро и незаметно рассосались по местам своей постоянной регистрации, ловко пряча лица под самодельными марлевыми масками.
Через три дня после этого инцидента силиконовые барышни исчезли. И теперь по коридорам гулял только сквозняк и растерянный Андрюха.