Нужна мне ваша фаршированная рыба (повести и рассказы)
Шрифт:
— Хорошо. Я расскажу то, что слышал от Мони. Если что не так — все вопросы к нему.
Их было трое, кого в разное время в среде бандитов называли Первым — Агрон, Балагула и Иваньков, он же Япончик. Царствовал Япончик недолго — с девяносто второго по лето девяносто пятого. И по сравнению со своими предшественниками — Агроном и Балагулой, революцию не произвёл и ничем выдающимся не отличился. Рэкет, наркотики, выбивание долгов… Ничего нового. Стандартный набор. А Первым по праву был признан — Евсей Агрон. Приехал он в семьдесят пятом и правил на Брайтоне почти десять лет.
Евсей наладил контакт с итальянцами,
Он сдержал своё слово и безмятежно царствовал ещё четыре года — пока в январе восемьдесят четвёртого его не подкараулили при выходе из гаража своего доме на Ошеан Парквэй. На этот раз пули попали в лицо и в шею. Извлечь их не смогли, и правая часть лица Агрона навечно застыла в зловещей ухмылке. Когда детектив вновь задал свои вопросы, как и четыре года назад, Агрон отделался фразой: «Не волнуйтесь, я сам позабочусь о своём здоровье.» Знающие люди полагали, что не обошлось здесь без правой руки Агрона — Балагулы, который давно заслужил право самому называться Доном.
Субботним утром четвёртого мая восемьдесят пятого года Агрон по привычке собрался в русско-турецкие бани в Ист-Сайд в Манхэттене. Когда он стоял на лестничной площадке в ожидании лифта, из-за угла коридора вышли двое. Прогремело три выстрела. Говорят, стреляли телохранители.
— Трогательная история. Ты почти Бабель — тебе бы по телевизору выступать с циклом «Брайтоновские рассказы». А что Балагула?
— Балагулу «родили» дыры в законодательстве. Одно из его самых известных и громких дел Балагулы называлось красиво — «цепочка маргариток». По федеральному закону, действующему в то время, оптовики по продаже бензина и дизельного топлива сами должны были собирать налоги на всех своих мелких распродажах с последующей передачей налоговой суммы государству. В Одессе это называется: «Бери — не хочу!» Схема элементарная — создаются оптовые липовые компании, которые продают бензин розничным торговцам и собирают с них налоги. Затем компании исчезают. Где собранные налоги? Тю-тю…
Другая махинация связана с топливом, которое могло быть использовано либо как дизельное, либо как топливо для домашних систем обогрева. Хохма вся в том, что топливо для домашних отопительных систем налогом не облагалось.
Ну как не принять такую подачу? Это, как в волейболе, — есть мяч, который нельзя не погасить. И вновь всё просто — создается Отопительная Компания, которая покупает топливо как бы для отопления, а затем пускает его в распродажу по разряду дизельного, присваивая себе налоговый сбор, полученный с различных торговцев.
— М-да… А на чём же этот умник погорел?
— На самоуверенности. Он пригнал танкер с левой нефтью, стал на якорь в Нью-Йоркском порту и внаглую начал качать нефть. Итальянцы предупредили его: «Ты попал под колпак ФБР. ФБР поставило на трубу счётчик и контролирует каждый твой шаг». — Он отмахнулся…
Также, как Одессе, с гордостью произносят: «Я с Молдаванки», в Нью-Йорке — особый
Регина поменяла компанию — перешла в брокерскую фирму, расположенную во Всемирном Торговом Центре. Рождественская вечеринка проходила в ресторане на 104-ом этаже. Зрелище — дух захватывает — страшно и величественно.
Менеджер её, живущий ныне в Нью-Джерси, опорожнив коктейль, неожиданно признался: «I am a Brooklyn guy!» — Регина добавила с гордостью: «Мой сын тоже! Он родился в Бэй Ридже, в Виктория-госпиталь».
Понедельник, 10 сентября 2001 года. Изнурительная августовская духота спала. В полдень Изя вышёл прогуляться по бордвоку. Океанские чайки, не в пример черноморским — крупные и упитанные, лениво вышагивали рядом. Шутя Изя называл их: «Жертвы Макдональдса или продукт американского образа жизни»
Мягкое солнце располагало к благодушию. Впереди маячит шестидесятипятилетие. Дата некруглая, но по местным меркам знаменательная — с этого дня должны начать начислять пенсию. Однако, придётся слегка подождать — для получения пенсии следует отработать как минимум десять лет.
Изя сел на скамейку, закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Слегка задремал.
— «Ещё рокочет голос трубный, но командир уже в седле. Не обещайте деве юной любови вечной на земле», — пропел вдруг над его ухом знакомый голос.
От неожиданности он вздрогнул.
— Чего ты так испугался? Я не кусаюсь, — прогундосил тот же голос и холодная рука обняла Изю за плечо.
— В-вы? — едва выдавил Изя. Дружелюбно улыбаясь, рядом с ним сидел Камердинер.
— Чему ты так удивляешься? Или не рад? — светился Хуна Абович. — Давненько мы с тобой не виделись… Давненько… Ты почти не изменился, раздобрел только… На американских харчах… А волос седых нету. Нету седых волос. Или ты красишься, а?
— А как Ося? — неожиданно для себя произнёс Изя. — Что слышно у Муси? — поправился он, вспомнив чей отец Хуна Абович.
— Не забыл братца, не забыл… — Хуна Абович настроен был благодушно. — Он как Каин, позабыт-позаброшен. Хотел быть умнее всех, всех обшустрить, объегорить. Вот и остался один. Каин он и есть Каин.
А тебя я хочу предупредить… Я ведь люблю тебя. Пусть Регина поспит завтра подольше… Куда ей завтра торопиться?
Хуна Абович кряхтя встал, отошёл на пару шагов, прикрыв ладонью глаза, посмотрел на безоблачное небо, затем почему-то помахал Изе указательным пальцем и хрипло пропел: «Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле». Грациозно поклонился: «Благодарю за внимание», — и… испарился.
— Реги… — Изя схватился за сердце и обмяк.
Полицейская машина патрулирующая бордвок, остановилась возле него минут через двадцать — женщина-офицер обратила внимание на нелепо лежащего на скамейке мужчину и вызвала по рации «Скорую Помощь». С предварительным диагнозом — инфаркт «Скорая» отвезла его в Маймонис-госпиталь.
Перед работой Регина заехала в госпиталь. К отцу её не пустили, но успокоили: «Для жизни опасности нет. Он находится в реанимационной палате, куда визитёрам доступ воспрещён» Она оставила для него фрукты, сок и уехала на работу.