Нужная работа
Шрифт:
— А вы на какой? — полюбопытствовал Марвин. Ляпнул не подумав, хотя ответ был очевиден, напрашивался сам собой. Действительно, разве могли быть варианты?
— На шестой, — помолчав, сухо ответил шеф. — И закроем тему. После обеда пришлешь ко мне Далия, я дам адреса участков, которые надо проверить. Подозреваю, там находится какой-то миновавший ловушку артефакт, был вчера сигнал. Заодно получит необходимое для транспортировки техническое снаряжение. — Он с сосредоточенным видом принялся набивать трубку, давая знать об окончании беседы.
Марвин, забыв от растерянности попрощаться, вышел из кабинета. Ситуация становилась все более любопытной
Во-первых, исчезнувший видящий. Почему он сошел с ума, из-за чего? И куда подевался, если шеф настаивает на том, что его в особняке нет? Если, предположим, видящий умер или погиб, тогда должно остаться тело. О котором шеф обязательно бы знал, сигнализация сообщила бы. Но, похоже, тела нет.
Вполне возможно, что видящий обезумел из-за браслета — тогда Марвину и впредь надо быть осторожным с этим непростым артефактом!
Он нащупал в кармане браслет, однако надевать не стал, не было необходимости. Прикосновение к костяшкам натолкнуло Марвина на неожиданную идею: а вдруг видящий от долгого ношения браслета приобрел его колдовские свойства? Пусть немного, чуть-чуть, но достаточно, чтобы уйти без артефакта в неконтролируемую часть особняка… А то и вовсе из него выйти, потому-то сигнализация до сих пор не может обнаружить исчезнувшего безумца. Или его тело.
Во-вторых, семь карьерных ступеней «Обители черного дракона», где шеф-негор на шестой, вовсе не главной. Но кто же тогда находится на верхней, кто руководит всеми, включая шефа? И какие у этого неизвестного полномочия? Тут у Марвина не было предположений, слишком мало информации, практически никакой. Гадать попусту он не любил, потому задвинул трудный вопрос в дальний закоулок сознания: когда появятся нужные сведения, тогда к нему и вернется.
Марвин прошел через зал собраний, хотел было зайти в буфет, но передумал, решив, что там не самое лучшее место для ознакомления с тетрадью. Он свернул в коридор, ведущий к его номеру — соседнему с номером Далия.
Далий предложил Марвину жить совместно, мол, вдвоем веселее, однако тот удрал из роскошных комнат напарника уже на четвертый день. Терпеть Далия в больших дозах было невозможно, слишком он был кипучим и изобретательным, особенно насчет развлечений. Мог разбудить среди ночи для того, чтобы немедленно, срочно прогуляться куда-нибудь, хоть на радужную дрожку, хоть в зал ледяных сюрпризов. Марвин понимал, что Далию отчаянно скучно в особняке, но ничем ему помочь не мог; в конце концов, у Марвина был свой взгляд на жизнь и несколько иной, чем у напарника, темперамент. Да и по ночам он привык спать, а не бродить в состоянии заторможенного зомби по неинтересным ему местам: бывшая суетная работа приучила Марвина ценить время отдыха.
Потому после очередного подъема в неурочный час Марвин послал Далия куда подальше, забрал свои вещи и, полусонный, ввалился в соседний номер. Насколько запомнилось Марвину, там было пусто и гулко, как в новостройке, никакой мебели, только широкая кровать с голым пружинным матрасом и подушкой-валиком. Что ничуть не расстроило засыпающего на ходу постояльца: Марвин рухнул на кровать в обнимку с ворохом одежды. А утром обнаружил себя на свежей простыне, укрытым мягким пледом. Однако это было не все — сам номер преобразился, став не безликой коробкой, а вполне обжитым помещением. Причем во вкусе Марвина: если бы он когда-нибудь купил себе жилье и оформил его по собственному усмотрению, то оно выглядело бы именно так. Или почти так.
В отличие от роскошных апартаментов Далия
Стоит ли говорить, что разбросанная одежда Марвина уже висела в шкафу, чистая, выглаженная. Вместе с другими невесть откуда взявшимися носильными вещами — новыми, с иголочки.
Обходя изменившийся номер, знакомясь с обстановкой и изучая лежащее в шкафах, Марвин неожиданно почувствовал, что он — дома. И что ему совсем не хочется переезжать отсюда в какое-либо другое место, будь оно хоть в десять раз шикарнее жилища Далия. Ведь дело вовсе не в роскоши, а в том, насколько они гармонируют, дом и его владелец.
Здесь попадание было в точку.
Марвин потом не раз обдумывал случившееся и наконец пришел к выводу, что особняк умеет проникать в душу постояльца, в его неосознанные мечты и осуществлять их. Не все, но хотя бы те, которые помогали чувствовать себя комфортно — опять же для нормальной работоспособности. Своего рода плата за труд. А еще Марвин предположил, что особняк, возможно, следит и за здоровьем своих работников, вовремя излечивая их от любых заболеваний — по сути, несложная задача для столь мощной магосистемы.
Он поделился своей идеей с Далием, который в ответ молча закатал рукав куртки, показав Марвину длинный шрам на верхней части предплечья. А после сказал, что рана заживала долго, самым обычным образом, и что в случае болезни Марвину надо обращаться к Жанне. Она хоть и стерва, но из-за своего всезнайства вполне может заменить любого врача, хоть дерматолога, хоть хирурга. Да хоть патологоанатома, с нее станется по вредности характера!
Откуда у него шрам, Далий рассказывать не захотел, а Марвин не стал расспрашивать. Мало ли у кого какие личные секреты.
Марвин сел за письменный стол, включил настольную лампу с плюшевым абажуром, положил тетрадь в круг света и принялся читать. Но чем больше он вникал в написанное, тем понятнее становилось, что тетрадь вряд ли поможет разобраться в свойствах браслета.
Сохранившиеся листы были исписаны карандашом, неряшливо-размашистым почерком. Скупо, без каких-либо пояснений — собственно, это был список отысканных артефактов, своего рода отчет о проделанной работе. Лишь кое-где встречались непонятные сноски, относящиеся то ли к браслету, то ли к найденным предметам. Что-то вроде: «взял без красного сигнала», «ходил в зеленом направлении», «был замечен в желтом радиусе» и другие столь же загадочные цветовые упоминания. Пожалуй, самое интересное осталось на исчезнувших листах, но отыскать их было нереально. Хотя…
Марвин подставил тетрадь под лампу и внимательно осмотрел идущие после лохмотьев чистые страницы: на первой темнели едва различимые черточки-вмятины, продавленные твердым грифелем. Ладно, решил Марвин, какой-никакой, но все же вариант. Можно попробовать узнать, что было написано на последнем вырванном листе. Он достал из ящика стола карандаш, поскреб ножом грифель и осторожно растер черную пудру по странице. Проявившийся текст — небольшой, на треть листа — был написан той же рукой, что и предыдущие заметки. Пляшущие буквы складывались в расползающиеся вверх и вниз слова, запись делалась явно впопыхах. Или в неадекватном состоянии.