Нужные вещи (др. перевод)
Шрифт:
Но в баре! Лестер же не…
И тут ее поразила очередная вспышка понимания. Если Лестер встречался с Джуди и если он лгал Салли про это,то ложь насчет выпивки уже практически ничего не значит, так?
Дрожащей рукой Салли отложила в сторону фотографию и вытащила из конверта записку. Листок бумаги персикового цвета с волнистым краем. От него исходил какой-то легкий аромат, насыщенный и сладкий. Салли поднесла записку к носу и глубоко вдохнула.
— Дешевка! — закричала она с надрывом.
Если бы Джуди Либби оказалась сейчас в пределах досягаемости, Салли расцарапала бы этой гадине всю рожу. Жалко, что Джуди сейчас нет поблизости. И Лестера тоже. Не скоро он сможет играть
Она развернула записку. Текст был короткий, написанный округлым почерком школьницы, обучавшейся по методу Палмера.
Салли просидела за рулем лестеровского «мустанга» почти полчаса, вновь и вновь перечитывая записку, ее чувства закрутились в тугой жгут злости, ревности и обиды. В ее мыслях и ощущениях также был намек и на сексуальное возбуждение — но в этом она никогда и никому не призналась бы, даже себе.
25
Дорогой Лес,
Фелисия сделала эту фотку, когда мы сидели в «Тигре» в тот вечер. Она сказала, что будет нас шантажировать! Но она просто дразнится. Она отдала фотку мне, а я отдаю тебе — как сувенир на память о нашей РОСКОШНОЙ НОЧИ. Было ТАК НЕПРИЛИЧНО, с твоей стороны, запускать лапищу мне под юбку прямо там, «на глазах у всех», но меня это ТАК ЗАВЕЛО. И потом, ты ТАКОЙ СИЛЬНЫЙ. А фотография вышла хорошая. Чем больше я на нее смотрю, тем больше я завожусь. Присмотрись повнимательнее, увидишь мои трусики! Хорошо, что Фелисии не было рядом, когда их на мне не было!!! Скоро увидимся, а эту фотку ты сохрани «в Мое воспоминание». Я тоже буду думать о тебе и о твоем БОЛЬШОМ МОЛОДЦЕ. Нет, лучше мне остановиться, потому что если я буду так продолжать, мне придется сделать кое-что нехорошее. И перестань волноваться о САМ ЗНАЕШЬ КОМ. Она слишкам занята Иисусом, чтобы догадаться о НАС.
Эта глупая сучка даже не знает, как правильно пишется слово «слишком»,подумала она.
Она выискивала глазами новые и новые зацепки. Большая их часть была написана большими печатными буквами.
Наша РОСКОШНАЯ НОЧЬ
ТАК НЕПРИЛИЧНО
ТАК ЗАВЕЛО
ТАКОЙ СИЛЬНЫЙ
О твоем БОЛЬШОМ МОЛОДЦЕ.
Но больше всего ее бесила фраза:
…а эту фотку ты сохрани «в Мое воспоминание»…
богохульное извращение таинства святого причастия.
Непрошеные непристойные видения возникали у нее в голове. Лестер присосался к груди Джуди Либби, а она говорит: «Бери и пей, в Мое воспоминание». Лестер стоит на коленях между расставленных ног Джуди Либби, а она говорит: «Бери и ешь, в Мое воспоминание».
Салли скомкала листок персиковой бумаги и швырнула его на пол. Она резко выпрямилась в кресле; ее дыхание стало сбивчивым и тяжелым, волосы свисали путаными потными прядями (все время, пока она читала записку, ее рука машинально поправляла волосы). Потом она нагнулась, подобрала листок, выровняла его и запихнула обратно в конверт вместе с фотографией. У нее так сильно тряслись руки, что это ей удалось только с третьей попытки, и в итоге конверт был разорван чуть ли не до половины.
— Дешевка! — снова выкрикнула она и разрыдалась жгучими, горячими слезами; они жгли глаза, как кислота. — Сука!
Салли вогнала ключ в замок зажигания. «Мустанг» зарокотал почти с такой же бешеной злостью, какую чувствовала она. Включив передачу, она вылетела с парковки в клубах голубого дыма и диком визге горящей резины.
Билли Маршан, тренировавший разгон на своем скейтборде, удивленно взглянул ей вслед.
4
Уже через пятнадцать минут она была дома и рылась в бельевом шкафу у себя в спальне. Она искала щепку и никак не могла найти. Ее злость на Джуди и на своего лживого женишка поблекла в сравнении с ошеломляющим ужасом — что, если щепка и в самом деле пропала?! Что, если ее и вправду украли?!
Салли захватила с собой из машины порванный конверт и только сейчас поняла, что до сих пор держит его в руке. Это осложняло поиски. Она отшвырнула его в сторону и вытащила из ящика все белье двумя большими охапками и свалила их на пол. Как раз тогда, когда она уже готова была закричать от панического ужаса, ярости и разочарования, щепка нашлась. Просто Салли так сильно дернула ящик, когда открывала, что щепка соскользнула в задний левый угол.
Салли взяла ее в руку и тут же почувствовала, как ее наполняют мир и спокойствие. Свободной рукой она схватила конверт и вытянула перед собой обе руки: добро и зло, святое и проклятое, альфу и омегу. Потом она запихнула разорванный конверт в ящик и накидала сверху кучу нижнего белья.
Салли села, скрестила ноги и склонилась над щепкой. Она закрыла глаза, ожидая, когда пол начнет медленно покачиваться у нее под ногами, когда в ее душу снизойдет мир и покой, когда она услышит голоса животных, бедных глупых животных, спасенных в час ужаса милостью Господней.
Но вместо этого она услышала голос человека, который продал ей эту щепку. Тебе надо серьезно с этим разобраться,сказал мистер Гонт из глубины реликвии. Надо разобраться с этим… грязным делом раз и навсегда.
— Да, — сказала Салли Рэтклифф. — Да, я знаю.
Она провела весь остаток дня, сидя в своей душной девичьей спальне, думая и грезя в темном кругу, очерченном вокруг нее окаменелым деревом, — и эта странная чернота была похожа на капюшон разъяренной кобры.
5
— Посмотри на короля, он во всем зеленом… айко-айко как-то раз… он не мужик, он машина любви…
Пока Салли Рэтклифф медитировала в своей черноте, Полли Чалмерс сидела в лучах яркого света у окна, чуть приоткрытого по случаю не по сезону жаркого октябрьского вечера. Она вертела швейную машинку и распевала «Айко-Айко» своим чистым, приятным альтом.
Розали Дрейк подошла к ней и сказала:
— Я знаю одного человека, которому сегодня значительно лучше. Намноголучше, судя по радостным напевам.
Полли улыбнулась Розали странной улыбкой.
— И да, и нет, — сказала она.
— Это значит, что тебе лучше, так что тебе даже слегка неудобно.
Полли пару секунд обдумывала эту фразу, а потом кивнула. Это было не совсем то, но близко. Две женщины, умершие вчера, сегодня опять были вместе, в похоронном бюро Сэмюэлса. Их будут отпевать в разных церквях, но завтра днем Нетти и Вильма снова станут соседками… уже на городском кладбище. Полли чувствовала себя частично ответственной за их смерть; в конце концов, если бы не она, Нетти не вернулась бы в Касл-Рок. Это онаписала все необходимые письма, посещала все нужные слушания и даже нашла Нетти Кобб жилье. А почему? Самое странное, что сейчас Полли уже и не помнила, почему она бросилась помогать Нетти; она помнила только, что тогда это казалось ей актом христианского милосердия и данью старой семейной дружбе.