Нужным быть кому-то
Шрифт:
– Хорошая идея, посмотрим, подберем нужный.
Скажи-ка, Калина, чего ты тянешь резину? Такая женщина тебе встретилась, а ты - и не туды и не сюды?
– Боюсь, старлей. Боюсь отвернется она от меня... я ж старше на 12 лет, да и шрамы мои... ты ж помнишь мою попытку? Тогда-то просто хотел чтобы было кому "боршч" сварить, а не вышло - шрамы мои отвращение вызывали. А Валя... знаешь, с ней даже молчится славно, такое ощущение, что дышим одинаково, но не поверишь, даже там, в засаде не было так страшно...
– Я тебе
– Ох, баба Таня! Вроде и не при делах, а всё замечает!
– Она говорит, опыт не пропьешь, с такой оравой будешь прозорливой! Уж очень мне хочется всех Шишкиных увидеть, мальчики, похоже, те ёще отчаюги!
Палыч хмыкнул: -Дед Ленин говорит - самый 'сурьёзный' - старший Петька, Федяку ты видел, а остальные три... термодинамические, особенно Мишук. Я Ванюшку видел, младшенького, заводила, забияка, юморист, маманю на руках таскает по деревне, вот на юбилее увидим Кольку и Мишука. Только про Мишука не проговорись бабе Тане, там какой-то большой сюрприз готовят, младшие три. Да еще сестрицы подъехать должны, тоже палец в рот не клади! Судя по тем кого я видел уже, ох и дадут жару на юбилее мамани. Валя столько много про их проделки рассказывала, обсмеешься, они росли вместе, вот и попадало всем крапивой от Макаровны.
28.03.
Приехали раньше начала работы, но в приёмной уже стояла ФФ.
– Я вас жду!
– Что-то случилось?
– зайдя в кабинет, спросил Иван.
Фелицата внимательно осмотрела его:
– Ничего не случилось, просто решила пораньше приехать, узнать, как там Лёха с детьми? Игнатьич, у тебя взгляд изменился и выглишь ты как кот, съевший сметану... Колись... Я с вечера жду...
Козырев долго и подробно рассказывал, что и как, Феля задумчиво сказала:
– Надо там побывать, может, и мне какой домик приглянется, да и Лёшку видеть почаще буду. А то ведь до осени и не вернётся, поросюшка, забудет свою старую Фелю. Да, и с Макаровной хочется познакомиться - заинтриговали вы, мужики, меня! Решено, на выходные берете меня, мы с Марьей в доме порядок наведем и со всеми познакомимся. Надо же,Ленин у них есть, жалко, Джугашвили не заимели.
День был как всегда полон до краев рабочей рутиной, но Козырев с удивлением отметил, что он даже и не устал к вечеру.
Уже на выходе из кабинета позвонил Горшков: -Иван Игнатьич, нам бы с тобой пересечься надо, не возражаешь, если домой к тебе подъеду через часик? Уж больно вкусные
– Приезжай, бобыль, жду!
Дома был подробный отчёт о детях, скорая на слёзы Марь Иванна опять вытирала глаза:
– Это, Игнатьич, уже от радости!! Ты оживел, да и внучкам там хорошо! А дом-от хорош ли?
– Вместе с Лёшкой выбрали.
. -Ну, Лёшенька у нас хозяйственный, плохо не выберет! Ой, сколь же надо собрать-то вещей, одних кастрюль-чашек!
– Ты пока собери по минимуму, вот когда надстроим второй этаж и кухню отдельно выведем, тогда и перевезешь свои скалки-поварёшки.
Марь Иванна неожиданно поцеловала его в щёку:
– Ох, Иван, как же было плохо, когда ты закаменел-то, это спасибо Лёшка такой, упёртый, другой бы каждый день истерики закатывал, а этот только всё больше замыкался, да вредничал вот с воспитательницею! А уж как он сестёр защищал, даже плохо глянуть на них не дозволял. Правду говоришь, он теперь оживел?
– Сама увидишь, чумазые, загорелые, шумные. Сейчас гость приедет, готовь щи.
– Гости твои разве щи ждут, небось нарезки да коньяки хлещете?
– Горшков это, именно щей твоих хочет!
– О, ну это я завсегда, - довольная Марь Иванна шустро убежала готовить стол.
Горшков не заставил себя ждать - приехал быстро и не один, с ним был худенький невысокий мужичок, идущий подпрыгивающей походкой, как-то дергано и подволакивая ногу.
– "Как же это называется... а, полиомиелитом переболел", - подумал Иван.
– Это мой старый и самый верный друг - Толик Ярик, то есть Ярославцев, - представил его Горшков.
Игнатьич повел гостей сразу на щи, те с огромным удовольствием умяли по две тарелки и попросили добавки, чем вызвали проникновенную благодарность от Марь Иванны.
– Марь Иванна, если Вам надоест этот... многодетный дед, я с великой радостью возьму Вас к себе, я не прихотлив, щи да борщ и все, я Ваш навеки!
– Горшков говорил искренне.
– Извини, мил человек, но Иван с детками - это моя жизнь, куда я от них, а на щи ты наезжай, я вот вам сейчас мясца положу!
Когда наевшиеся и отдувающиеся гости прошли в кабинет, Горшков плюхнулся в кресло и сказал:
– Толик в курсе, он тебе всё и расскажет.
Толик рассказал, что за неделю вычислил и проверил, откуда и куда тянутся все ниточки слежки. Шантажом занимались в этой фирме-подставе давно, сначала по мелочи - измена мужа-жены, фотографии адюльтера, денежки небольшие, но капали. Аппетит стал разрастаться, сначала мелкие фирмы попали под внимание, а сейчас вот решили корпорации и крупные фирмы пощипать. Толик проделал гигантскую работу, вышел даже на счета шантажистов, двух весьма уважаемых в своих кругах человек. Одного Иван где-то встречал, смутно помня, что, вроде, производил неплохое впечатление.