Нянечка для соседей
Шрифт:
Она берет зайчика, но потом обиженно роняет его. Сайрус вздыхает, а Джек хватает свое чучело льва. Они оба наклоняются над ребенком, пытаясь отвлечь ее своими игрушками.
Я не обращаю на них внимания, пролистывая папку «Входящие», а затем замираю, увидев отмеченное письмо от моего адвоката. Я открываю его и просматриваю первые несколько строк, мое сердце замирает. Черт. Дерьмо. Проклятье.
— Мы должны позвонить матери Ками, — неожиданно говорю я.
Джек и Сайрус поднимают головы с одинаковым выражением ужаса.
— Что?
—
Я открываю новое письмо и начинаю составлять ответ.
— Мы должны спросить ее, каковы были ее намерения, когда она оставила Ками у нас. Она так и не сказала, было ли это надолго, или она просто хотела, чтобы кто-то позаботился о ней, пока она будет приводить себя в порядок.
— Нет, — огрызается Сай. — Ни за что.
— А что, если она взглянет на Ками и решит, что хочет ее вернуть? — замечает Джек. — Кто, черт возьми, не захочет, чтобы она была их дочерью?
— Тогда мы поговорим об этом, — говорю я, тошнота сжимает мне горло.
У Сайруса открывается рот.
— Ты что, издеваешься? Она не принадлежит этой женщине, она наша.
— Мы должны поговорить с ней, — настаиваю я. — Мне все равно, лично, по скайпу или по чертовой электронной почте. Но мы должны знать, что она действительно не хочет ее. Что она не собирается пытаться вернуть ее обратно.
Даже мысль о том, чтобы потерять Ками, на данный момент ужасна. Я с большим сочувствием отношусь к наркоманам; зависимость — это болезнь, и к ней нужно относиться как к болезни. Но, зависимость или нет, мать Ками все равно несет ответственность за свои поступки. Мое сочувствие не распространяется на то, что кто-то бросил моего ребенка на пороге дома, где его могли похитить, покалечить или он замерзнет насмерть.
Я поджимаю губы, набирая текст письма. Я сильно сомневаюсь, что ее мать сможет вернуть опеку над Ками в ближайшее время; но через год или два, если она останется чистой и изменит свое мнение, она, возможно, захочет вернуть своего ребенка. Я знаю, что в делах об опеке суд часто склоняется в пользу матери. Мне нужно знать, что я могу оставить Ками при себе. Я не могу все детство думать о том, что ее заберут.
Ребята молчат. Вопли Ками достигают нового крещендо, и до моих ноздрей доносится очень знакомый запах.
— О, бл…ин, — говорит Сайрус. — Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Он поднимает Ками, которая теперь корчится в своем чрезвычайно полном подгузнике, и передает ее мне. — Твоя сперма, чувак.
— Мы должны переодевать ее в том чулане? — спрашивает Джек, в голосе которого звучит ужас. — Как это вообще возможно?
— А если будет турбулентность? — пробормотал я, крепче прижимая к себе Ками. Она прижимается лицом к моей шее, смачивая слезами воротник. — Что, если я уроню ее?
Наступает долгая пауза. Сайрус откидывается на спинку кресла.
— Я скучаю по Бет, — бормочет он.
ГЛАВА 58
БЕТ
Как
Каждый из них оказывается отрицательным. Я сажусь на сиденье унитаза и смотрю на три маленьких отрицательных символа.
Это не имеет никакого смысла.
Может быть, это все в моей голове, но я чувствую себя по-другому. Я чувствую себя по-другому уже несколько недель, но никак не могу понять, в чем дело. Словно что-то изменилось в моем теле. Я была эмоциональной и распухшей. Моя грудь стала более нежной. Меня часто тошнило и знобило. А теперь у меня прекратились месячные. Как, черт возьми, я могу быть не беременна?
Поэтому я записываюсь на прием в клинику уже сегодня.
Все происходит очень быстро. Я прихожу к врачу в два часа. Он заставляет меня заполнить анкету о моих симптомах. Там более сотни вопросов, касающиеся всего: головных болей, приливов жара, перепадов настроения. Когда он читает мои ответы, то сразу же назначает анализ крови и УЗИ. Я должна лечь в больницу, чтобы пройти обследование.
Когда я лежу на больничной койке, а медсестра размазывает по моему животу холодную жижу, я не могу отделаться от грусти. Я всегда представляла, что когда мне в первый раз будут делать УЗИ, на кресле рядом со мной будет сидеть мой мужчина и держать меня за руку. Я подумываю написать ребятам, рассказать им, что я делаю, однако они по-прежнему в пути. После недолгих раздумий я решаю, что надо подождать, пока у меня не будет твердого ответа. Это и так стресс — лететь за границу с ребенком, а тут еще и конференция. Нет смысла пугать их до смерти, если это окажется ложной тревогой.
К тому же, каким бы ни был результат, мне бы очень хотелось рассказать им все с глазу на глаз.
На следующее утро мне звонят. К девяти утра я снова сижу в кабинете врача и жду результатов. Мои руки уже вспотели от нервного напряжения. В ожидании врача я достаю телефон.
Вчера вечером я получила только одно сообщение от ребят: быстрое фото от Сайруса, на котором изображены Джек и Себ, раскинувшиеся на большой двуспальной кровати. Себ держит на руках плачущую Ками, пытаясь накормить ее, а Джек пытается отвлечь ее своим львом. Они оба выглядят изможденными.
«Приехали в целости и сохранности», пишет Сайрус. «Ками скучает по тебе xxx»
Я пробегаю глазами по фотографии, делая глубокий вдох.
Мне страшно. Я знаю, что если беременна, то оставлю ребенка. Это будет трудно — я еще не готова, — но я справлюсь. В худшем случае у Ками будет брат или сестра, с которыми она сможет играть. Верно?
Моя ободряющая речь не срабатывает. Тошнота подкатывает к горлу. Я не уверена, что это — утренняя тошнота или просто тревога. Я сжимаю мамин браслет, надеясь, что он придаст мне хоть немного сил.