Нянька из другого мира
Шрифт:
Она беспомощно развела лапками и поиграла бровями. На лягушачьей физиономии подобное смотрелось довольно забавно, так что магистр не смог сдержать улыбки. Вот так, играючи, Слава превратила все в шутку или удачный спектакль. Правда, настойчиво попросила вернуть ей прежний облик.
— Передвигаться прыжками, на удивление, оказалось довольно удобно, — рассудила она, — зато нет никакой возможности согреть для Дэлии молока или взять ее на руки. Девочки хотели сами создать противозелье, но я не решилась второй раз ставить на себе эксперименты. Вы ведь сможете мне помочь, правда?
Конечно же, он мог. Вернуть Ярославе прежний вид было для него делом
— Я знаю один на удивление простой и действенный способ вернуть вам прежний вид, — сообщил магистр, веселясь в душе. А еще предвкушая реакцию Ярославы. — Но не уверен, что вам хватит смелости согласиться на него.
Чего-чего, а упрекнуть Славу в робости или нерешительности отважился бы разве что глупец.
— Согласна на что угодно ради возвращения в собственное тело, — смело объявила она, имея в виду что-то вроде ужасного на вкус зелья, прыжка через огненное кольцо или танца на ножах. В общем, что угодно, но только не то, что предложил сам магистр.
— Поцелуй, — важно кивнул он, — вот самое действенное средство для возвращения истинного вида.
Дрэго еще ни разу не видел, чтобы лягушки краснели и переминались с лапы на лапу.
— Ну… э-э-э… — стушевалась Слава. — Если это единственный способ. Ох, чего только не сделаешь ради работы и выполнения условий контракта. Ведь я же не могу работать няней в образе лягушки, верно?
Не дожидаясь ответа, она решительно перепрыгнула магистру на грудь. Успела почувствовать согревающий жар его тела, мощность сильной груди и слегка смять лапками бархат мантии. Решиться на поцелуй было, пожалуй, сложнее, чем впервые прыгнуть с парашютом. И еще более завораживающе.
Противоречивые чувства одолевали Славу. С одной стороны, она твердо убеждала себя, будто делает это исключительно ради работы. Для того чтобы вернуть себе свое собственное тело. Но лягушачье сердце еще никогда не билось так часто, голова не шла кругом от близости магистра…
Не то новые ощущения тому виной, не то всего лишь закончилось действие оборотного зелья, но Слава так резко вернула себе прежний облик, что не сразу сообразила, что именно произошло. Вот только что она была еще лягушкой, а уже — хоба! — сидит верхом на магистре и упирается руками в его широкую грудь. При этом из одежды на ней только длинные волосы. Да и их вряд ли можно считать надежной защитой, ввиду того, что они оказались откинуты на спину.
— Ой… — только и смогла произнести Слава, мучительно осознавая, что ее одежда осталась кучей лежать в спальне девочек. Там, где она, собственно, и обратилась в лягушку.
Ох уж эти побочные эффекты зелий. Никогда не знаешь, чем обернется, казалось бы, простейшая путаница в магических травах.
Глава 24
Несколько минут, показавшихся обоим вечностью, Дрэго и Слава смотрели друг на друга, слушая, как учащенно бьются их сердца и не в силах произнести ни слова. Казалось,
Настенные часы пробили час ночи, и этот рокочущий звук, прокатившийся по залу, вернул пару к действительности. Бормоча извинения, Слава сползла с колен магистра и заозиралась в поисках того, чем можно прикрыть наготу. Нет, она не была излишне стеснительной или робкой, и при определённых обстоятельствах, когда стыд мог сильно помешать общему делу, а промедление стоило жизни, могла запросто переодеться при парнях. Но вот сейчас испытывала странное жгучее чувство, будто в ее груди разразился пожар. Может быть, потому, что никто из мужчин прежде не манил ее с такой непреодолимой силой, как этот могучий демон из чужого мира. А, может быть, потому, что сам он смотрел на нее так, как не смотрел прежде ни один мужчина.
— Простите… — пролепетала обычно уверенная и непоколебимая Слава. — Я это не специально.
— Понимаю, — подозрительно хрипло отозвался Дрэго. Прокашлялся, но это нисколько не помогло. — Это мне стоило догадаться о возможных последствиях оборота.
Огромного труда ему стоило отвернуться. Сделав глубокий вдох, он сосредоточенно произнес заклинание, но когда сделал пасс рукой — пальцы его заметно подрагивали. И все же заклинание удалось: в мгновение ока на Славе оказался ярко-красный наряд, состоящий из пышной юбки и кружевного верха, украшенного вышивкой. Наряд этот был подвенечным, но магистр всячески убеждал себя, будто произошла ошибка, и творил он совсем другое одеяние для няни. Просто рука дрогнула…
— Спасибо, — выдохнула Слава и приложила ладонь к бешено бьющемуся сердцу. — Так гораздо лучше.
— Угу, — поддакнул Дрэго, не сводя с нее напряженного взгляда.
Вот, вроде бы, девушка уже в платье, закрывающем ее от шеи до пят. Но перед внутренним взором она все еще обнажена и до того желанна, что спазм перехватывает горло, не давая свободно дышать. Тем более разговаривать.
Магистр знавал много женщин, а до женитьбы и вовсе считался роковым соблазнителем. После остепенился, всего себя посвятив красавице Фиделии. После ее трагической смерти были и другие женщины, но ни к одной из них он не испытывал такой непреодолимой тяги, как к этой удивительно сильной, выносливой и прекрасной девушке из не магического мира. Она покорила его своим боевым духом и твердостью характера с первой же встречи, а после сразила наповал своими прелестями. Такой высокой груди и тонкой талии не было даже у аристократок Гротеции, уделявших много времени и средств улучшению фигуры. Длинным ногам и густым шелковистым волосам Ярославы позавидовала бы любая кокетка. Даже тот факт, что кожа ее имела другой оттенок, а хвоста и рожек, которыми так гордились чистокровные гротецианки, не было, нисколько не умалял достоинств девушки в глазах Дрэго.
— Очень красивое платье, — Слава решилась на комплимент, понятия не имея, во что именно обрядил ее магистр. — Вот только жутко неудобное, я в нем даже присесть не могу.
Он с радостью исправил собственную оплошность, сменив подвенечный наряд на строгое платье, более подобающее няне и не дающее простора взбаламученному мужскому воображению.
— Утром я переговорю с девочками, — пообещал магистр, стремясь избавить себя и Ярославу от возникшей неловкости. — На этот раз они зашли слишком далеко и должны получить наказание.