Няня для принцессы

Хмельницкая Ольга

– А принцесса где? – спросил Кроки, поднимаясь.

– В камере справа. Я также нашла свою бабушку. Она в камере слева.

Крокодил поднялся.

– Справа, говоришь? – спросил он.

Его хвост со страшной силой ударил в стену. В стороны полетели камни, посыпался песок, сверху падал гравий.

– Кретин! – завизжала медуза, уворачиваясь от летящих в нее камней. – А обо мне ты подумал?

И она нырнула крокодилу под брюхо.

– Только не раздави, – прошипела она

оттуда.

Кроки ударил второй раз. Стена зашаталась, из нее сыпались камни, сыпался песок, но стена все еще стояла. И только когда Кроки стукнул в третий раз, преграда обрушилась, как будто на нее налетел ураган.

– Гена хороший, – сказала медуза из-под его брюха, – теперь еще надо стену слева развалить.

Кроки перепрыгнул груду камней.

– Ты где, дорогая? – спросил он.

Прохладные руки обвили его шею, горячие губы поцеловали в поцарапанную морду.

– Привет, – произнесла принцесса.

– Здравствуй, – сказал Кроки, чувствуя, что сейчас потеряет сознание от счастья. – Ты как?

– Уже хорошо, – улыбнулась принцесса, не переставая целовать аллигатора в нос, голову и зубастую морду.

Что-то обожгло его правую ногу.

– Бабушку освободи, – напомнила медуза.

Для того чтобы обрушить стену в камеру слева, ему понадобилось два удара. Со счастливым писком две медузы слились в объятиях.

– Мой водитель вас отвезет, – сказал папа.

– Сервиз не побейте, – улыбнулась мама.

– Кругловым привет, – добавил папа. – Скажите, что мы не пришли, потому что страшно заняты по работе. И можете еще сообщить, что мы нянчим Дашеньку, хотя на самом деле Дашенька у бабушки.

– Непременно.

Елена Варфоломеевна кивнула. Ася была одета в полосатое голубое платье. На Мише была темно-зеленая мастерка и черные джинсы с черепом и костями на попе.

– Там, наверное, будет ужасно скучно, – тихонько сказала Ася брату. – Но я закачала в плеер саундтрек к «Аватару», как-нибудь надеюсь продержаться до вечера.

– Угу, – кивнул Миша.

Он думал о том, что сломал стены в темнице подозрительно легко. Нет ли в этом какого-то скрытого смысла?

– Поехали, – позвала Елена Варфоломеевна, улыбаясь. – Свадьба – это прекрасно. Белое платье, музыка, веселье, угощенье…

– Вы были замужем, Елена Варфоломеевна? – спросила Ася.

Няня тут же помрачнела.

– Да, – ответила она. – Я вдова.

– Это ничего, – сказал Миша, – у нас вот есть сосед, дедушка, ветеран двух войн… Ледового побоища и Бородина. Мы с Асей можем вас познакомить. Может, вы ему понравитесь?

– Мне всего тридцать семь, – сообщила няня.

– Ого, – восхитился Миша, икнув.

– Мдя, –

кивнула Ася. – Я же говорю, дедушка подойдет.

Они притормозили перед рестораном, где уже сгрудилась кавалькада машин.

– Горько! Горько! – кричали гости.

Миша отметил, что уже почти у всех такие же сизые носы, как обычно у его папы.

– Горько, – робко сказала Ася, прихлебывая сок.

– Дорогие гости, а теперь тост скажет дядя невесты, Виталий Дмитриевич, – произнесла тамада.

Елена Варфоломеевна сфокусировала взгляд на тамаде. Крупная, высокая и статная женщина с большой грудью, широкими бедрами и вполне отчетливым намеком на талию, она притягивала к себе взгляды. Черные глаза, слегка раскосые, с длинными наращенными ресницами, хищный алый маникюр, громкий и при этом мелодичный голос.

– Виталий Дмитриевич, просим! – сказала тамада.

Ее ресницы на секунду кокетливо опустились и снова взлетели.

«Интересная женщина, – решила про себя Елена Варфоломеевна. – И замужем».

На безымянном пальце правой руки у тамады было толстое обручальное кольцо.

– Дорогие Катя и Сергей, – проникновенно начал Виталий Дмитриевич, покачиваясь.

Миша посмотрел на Катю и Сергея. Катя была худенькой бледной девушкой, смотрящей в тарелку. Сергей – высоким и широким в кости мужчиной, килограммов в сто тридцать весом, с двойным подбородком, висящим жирной складкой, и маленькой бородкой. Он гордо вертел головой, и время от времени, услышав «горько», впивался губами в бледные губы невесты.

Асе было ее жаль.

– Такая бледная, до прозрачности, – сказала она Мише. – И глаз не поднимает.

– Родители заставляют, – решил Миша, – видно же, что она не хочет.

– Такого противного и я бы не захотела, – согласилась Ася. – И взгляд такой масляный, довольный.

Жених как раз вперил в детей тяжелый взгляд. Невеста не отрывала глаз от пустой тарелки.

– Дорогие Катя и Сергей, – повторил дядя невесты, – дорогие Сергей и Катя!

Он покачнулся, но под строгим взглядом тамады принял вертикальное положение.

– Мы собрались здесь, в этот прекрасный день, чтобы поздравить вас с днем рождения.

Его затуманенный водкой разум уловил какую-то логическую нестыковку.

– Вы, наверное, близнецы, – продолжил дядя.

– Со свадьбой, свадьбой, – зашикали вокруг.

– О, точно, с Восьмым мартом, дорогие женщины, – сказал дядя и пролил шампанское из бокала на прическу сидящей рядом дамы.

– А что, сегодня и правда Восьмое марта? – спросил мужчина с аккуратным пробором, друг детства жениха. – Я думал, Новый год.