Няня и Зверь
Шрифт:
А прямо передо мной стояли полукругом пять мужчин, которые били ногами съежившегося дурака на полу. Они собирались его убить, и в этот момент я готов был позволить им это сделать.
Я знал, что они ждут меня. Если бы они не подчинялись мне, а моему покойному отцу или даже брату, им не потребовалось бы их разрешение. Они могли запросто его выпотрошить и преподнести сердце жертвы на серебряном блюде. Я не любитель «мокрухи». Мне это не нравится, я считаю, что благодаря таким делам, можно
Новая вспышка ярости снова пронзила меня, я вскочил с металлического стула, отчего тот с грохотом упал на пол.
Парни перестали пинать ногами придурка на полу. Он издал низкий стон.
Я стоял к ним спиной, засунув руки в карманы.
— Есть новости из больницы?
— Он в коме... Когда он выпрыгнул, то сломал позвоночник, — объяснил Иван состояние человека, которого этот мудак чуть не отправил в могилу.
Я бы не возражал, но он был единственным, кто обладал нужной мне информацией. Чертов дурак.
— Ты привлек внимание копов... — Раздраженно пробормотал я. Повернулся и подошел к человеку, скорчившемуся на полу. Его лицо превратилось в кровавое месиво. — Теперь они будут следить за всем, пока вся эта чертовая шумиха не утихнет, бл*дский кобель. — Я не мог подобрать более грубого слова, чтобы успокоить гнев, который хотел обрушить на него.
Я слышал его предсмертные стоны и ничего не чувствовал. Он был предателем. На секунду я вспомнил лицо Юлии, когда сообщил, что ее родители умерли. У меня зудели ноги, мне хотелось с силой тоже его пнуть, но сдержался.
Он был никем. Ничем. Я выиграю эту войну. Я отомщу всем, кто предаст и предал меня. Одним за другим. Им будет некуда бежать, негде будет спрятаться. Это был только вопрос времени.
— Прикончите его, — холодно сказал я и отправился прочь.
Выйдя из контейнера, я быстро пересек строительный двор и в мгновение ока оказался на импровизированном стрельбище. Как раз перед тем, как я взял пистолет, зазвонил мой телефон.
— У меня в машине няня Юлии, босс, — произнес Вальдимир по-русски. — Мне отвезти ее в главный офис или...
— Я во дворе. — Закончил разговор.
Я надел наушники и набрал команду выдвинуть цель. Поддерживая протянутую руку, я закрыл один глаз и попал цели прямо в голову. Один за другим. Я всадил в голову двенадцать пуль, прежде чем объявили о ее прибытии. Часть гнева все еще была во мне, но мысли об Эйприл вернулись.
Я почувствовал, как мое горло сжалось от предвкушения. В данный момент я знал, что она была именно той, кого я хотел видеть больше, чем кого-либо другого в этом мире. Я хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, услышать, как бьется ее сердце, снять напряжение с тела, врезаясь в нее. Я представлял, как она наклонится, чтобы принять меня целиком. Каждый гребаный
Как высоко будет звучать ее тихий голос, когда я наконец овладею ею? Мой член дернулся, и я не попал в чертову мишень. Я опустил пистолет, чтобы начать думать мозгами, а не членом.
Я взглянул на дверь. Где же она, черт возьми?
Раздался тихий стук.
— Войдите, — сказал я, поворачиваясь к двери.
Дверь открылась, но это была не она. Это был Александр, мой заместитель и лучший друг с тех пор, как мы учились в средней школе. Он приклеился ко мне с того самого момента, когда я рассказал ему, насколько может быть опасной моя семья.
— Как умерла твоя мама? — меня спрашивали наши одноклассники.
— Мой отец застрелил ее, — сухо отвечал я.
Некоторые поверили мне и сбежали. Другие называли меня больным на голову, но этот желтоглазый мальчик-Годзилла что-то разглядел тогда во мне и остался. Поверил ли он мне тогда или нет, я никогда не спрашивал, но так или иначе, с годами он не ушел, и я понял, что никто другой в моей жизни не смог бы пробить ту глубокую ноту близости, которую я испытывал к нему.
— Что с тобой происходит? — выпалил он по-русски, не сводя глаз с шального выстрела.
Я тяжело вздохнул и снова поднял пистолет. Прицелился на силуэт. На этот раз я добавил безупречную дыру к остальным в голове мишени.
— Дерьмо все время идет наперекосяк, — рассуждал он. — Почему ты так нервничаешь?
— Нет причин, — сказал я, обернувшись как раз вовремя, чтобы увидеть, как его брови на мгновение взлетели вверх, прежде чем он скрыл свое выражение и молча стал изучать меня.
Именно в такие моменты я ненавидел его больше всего. Мне не нужны были его ум и молчание. Мне нужна была гребаная горилла, которая не понимала бы меня так хорошо.
Дверь снова открылась, но он не отводил от меня взгляд.
Проклиная его про себя, я повернулся и увидел входящую Эйприл. Она переоделась. На ней была белая футболка поло и темно-синие джинсы. Ее волосы были собраны в конский хвост, и я заметил образовывающийся синяк у нее на горле.
И почувствовал толчок обладания. Черт, я это сделал!
Дверь за ней захлопнулась. Она, казалось, не знала, как повести себя дальше.
Алекс на мгновение перевел взгляд на нее, потом снова на меня.
Я постарался сохранять спокойствие.
— Привет, — тихо поздоровалась она, затем повернулась к Алексу, но, похоже, не знала, как обращаться к такому страшному незнакомцу.
Алекс всех до смерти пугал. У него были татуировки на шее и лице. И он был размером с кирпичный сарай. Он без улыбки посмотрел на нее.
На мгновение мне стало ее жалко. Он будет изучать ее, пока не поймет ее роли рядом со мной.
Неловко, Эйприл пыталась избежать его взгляда, глядя на меня.
Я отвернулся, чтобы взять пистолет и произнес: