Ныряльщица за жемчугом
Шрифт:
Помахала Изабеллочке рукой, но та ее не увидела, продолжала покупки доставать.
Домработница уже отвернулась от окна, чтобы вернуться к огромному списку дел, да вдруг самым краешком глаза засекла: бородатый мужик, что читал на детской площадке, вскочил и торопливо направился к Лизиной машине. А в руках — уже не талмуд, а что-то круглое, плоское, вроде консервной банки.
Сердце так и подпрыгнуло. Тамара Кирилловна трясущимися руками распахнула окно, завопила:
— Лиза! Осторожно!!!
Та
— Милиция! Полиция! Консьерж! Помогите! — надрывалась Тамара Кирилловна.
Был бы этаж второй, хоть даже третий — она бы прыгнула, бросилась на помощь любимице. Но с высокого седьмого могла лишь в бессильном отчаянии наблюдать, как бородач приблизился к Изабель и резким движением простер руки к ее лицу!
— А-а-а! — закричала девушка.
И столько в ее голосе было отчаянья, безнадежности, боли.
Прежде чем броситься вниз, Тамара Кирилловна успела увидеть, как Лиза, вцепившись в лицо руками, валится на колени. А бородач — удирает прочь.
Никуда не скрыться от Изабель.
Дима только в Москву прилетел — сразу от красавицы звонок. Затеяла прием в их честь, вот прямо немедленно.
Надю идея не вдохновила. Какие могут быть приемы, когда переезд, каждая минута на учете? Да и желания выслушивать чириканье кубинки (пусть даже благодарное) не было никакого.
Но Полуянов, конечно, настоял:
— Нельзя людей обижать. Они стараются, пироги пекут. Поблагодарить тебя хотят. Неужели тебе не приятно послушать?
— Ни капельки, — буркнула Надя.
А Полуянову только повод дай на красавицу рот поразевать. Ох, еще четыре дня осталось, дотерпеть бы. Переезд состоится, и все закончится!
— Да мне у Изабель заодно кое-что выяснить надо, — задумчиво произнес Дима. — Не понимаю я историю с ее подругой. Нет четкой картины.
— Ладно, давай пойдем, раз тебе надо, — согласилась наконец Надя.
Но всем богам молилась, чтобы случился какой-нибудь форс-мажор и семейный ужин отменился.
И вдруг вечером, накануне злосчастного приема, затрезвонил ее мобильник.
«Тамара Кирилловна», — увидела Митрофанова на определителе. А руки, как назло, мокрые.
— Дима, ответь, пожалуйста! — крикнула девушка.
— Да, Тамарочка Кирилловна? — промурлыкал Дима, как обычно разговаривал с пожилыми дамами, но тут же его голос сорвался: — Что?!
Митрофанова, конечно, мгновенно примчалась в комнату и стояла рядом как вкопанная, с ужасом прислушиваясь к обрывкам фраз.
В Изабель на парковке у дома плеснули кислотой. Счастье, что Тамара Кирилловна за секунды до преступления почуяла беду, подняла
— Где она сейчас? В больнице? В какой? — хрипло спросил Дима.
Надя тут же подсунула клочок бумажки, ручку — Полуянов записал номер и продолжил разговор:
— Кто, она говорит? Кто это был?.. Как?.. Но это ведь невозможно, она бредила, наверное! Да, приеду. Прямо сейчас.
Он положил трубку и растерянно взглянул на Надю:
— Изабель говорит, это был Юрий.
— Кто?!
— Ну, ее возлюбленный, который умер несколько месяцев назад от анафилактического шока.
Глава девятая
Приемные часы в Ожоговом центре давно закончились.
Страстную речь, что ему немедленно нужно видеть Истомину, в регистратуре даже слушать не стали, оборвали на полуслове:
— Только по разрешению лечащего врача.
— А где мне его найти?
— Приходите завтра, в часы посещений.
Однако торопиться уходить Дима не стал, заметив, что охранники у входа в клинику поглядывают на него чуть ли не приглашающе. Он выведал у нелюбезной регистраторши этаж и палату, куда поместили Изабель. Приобрел в автомате бахилы, положил в один карман сотню, в другой двести (кто знает, какие у охранников аппетиты) и двинулся было к проходной, как вдруг увидел вбежавшую в холл даму, которую он никак не ожидал здесь увидеть.
Дима сразу насторожился: что здесь делает Юлия Базанова — коммерческий директор салона красоты? И почему у нее такое опрокинутое, заплаканное лицо?
Женщина растерянно осмотрелась, увидела окошко регистратуры, бросилась туда. Дима, ловко прячась за ее спиной, оказался рядом и прекрасно слышал, как Юлия Аркадьевна умоляла о том же, о чем он сам десять минут назад: немедленно пропустить ее к Истоминой. А когда посетительница получила отлуп, выйдя из-за колонны, артистично разыграл удивление:
— Юлия Аркадьевна! Вы что тут делаете?!
— О, господи, Дима! — Она мгновенно узнала его, бросилась к нему, приобняла. — Вы слышали, что с Лизочкой случилось?! — Глаза женщины блестели от слез, руки дрожали.
А она-то откуда знает?
Ему Тамара Кирилловна сообщила немедленно, как случилась беда, и Полуянов тут же рванул в клинику. С момента звонка домработницы прошло минут пятьдесят.
— Как вы здесь оказались так быстро? — спросил он.
— Ну… я… я с час назад позвонила Изабель, номер не отвечал, а у меня был срочный вопрос. Тогда набрала домашний. И тут такая новость… ужасная. Мне домработница сказала, что у нее тяжелая травма. Но почему ее сюда, в ожоговый привезли? Что с ней случилось, вы знаете?