Нью-Йорк 2140
Шрифт:
– Охренеть, крысы бегут с тонущего корабля! Думал, никогда этого не увижу.
– Серьезно? – удивился Роберто. – Мы постоянно это видим.
Стефан закатил глаза, выражая нетерпение, и сказал, что им нужно куда-то отсюда отойти.
А потом и сам дом Хёкстера громко застонал позади них, и Стефан с Роберто подхватили старика под руки и, насколько могли быстро, потащили его к обломкам в канале. Над препятствиями они поднимали его в воздух, тяжело дыша из-за его неожиданно большого веса, и помогали преодолеть участки воды, иногда заходя в нее по бедра, но каждый раз находя нужный путь. Здание позади стонало и трещало, и это придавало им сил. Когда они добрались до места, где канал пересекался
Хёкстер на какое-то время остановил взгляд на своем недавнем жилище.
– А сейчас я будто оглядываюсь на Содом и Гоморру, – проговорил он. – Вот уж чего тоже, думал, не увижу.
Ребята подхватили его под руки.
– Вы в порядке? – снова спросил его Стефан.
– Полагаю, вот так промокнуть – это для нас не очень хорошо.
– У нас в лодке есть бутылка отбеливателя, мы вас побрызгаем. Давайте поймаем вапо на 33-ю и поедем. Нужно отсюда уходить.
– Отведем его в Мет? – спросил Стефан у Роберто.
– А что мы еще можем сделать?
Они объяснили мистеру Хёкстеру, что собирались сделать. Он был в смятении и совсем не обрадовался.
– Ладно вам, – сказал Роберто. – Все будет хорошо.
– Мои карты! – вскричал Хёкстер. – Вы забрали мои карты?
– Нет, – ответил Роберто. – Но у нас на планшете есть отметка в навигаторе.
– Но мои карты!
– Мы можем вернуться позже и их забрать.
Это старика не утешило. Но больше не оставалось ничего, кроме как ждать вапоретто и стараться не попадать под дождь, который, к счастью, теперь только слегка моросил. Хотя все равно они уже успели хорошенько намокнуть. С одной стороны причала для вапо была видна громадная куча обломков – там раньше стояла та высотка; казалось, в ней расплющило нижние этажи, а остальные завалились на юг, разнеся верхние этажи по двум или трем близлежащим каналам. Люди, ехавшие в лодках по 8-й, останавливались прямо посреди дороги и, создав пробку, наблюдали за обрушением. Теперь было очевидно, что вапо доберется до них не так быстро. Вдали завывали сирены, но неясно было, имели ли они отношение к произошедшему. Скорее всего, обломками придавило людей, и кто-то погиб при крушении, но об этом можно было лишь догадываться.
– Надеюсь, в соляные столпы мы не превратимся [46] , – заметил мистер Хёкстер.
3) Франклин
Нью-йоркские небоскребы слишком малы.
Финансокопы обнаружили богатые денежные жилы, залегающие под скалами и каньонами южной оконечности Манхэттена.
46
По Библии, в соляной столп превратилась жена Лота при бегстве из Содома, когда, нарушив запрет, оглянулась назад.
Мы с Джоджо установили себе на экраны чат, в котором мало говорили о делах, хотя мы читали одни и те же каналы, необходимые всем, кто торговал прибрежными фьючерсами. Прежде всего чат был нужен, чтобы оставаться на связи, и у меня на душе теплело, когда в правом верхнем углу экрана что-то появлялось. Еще мы иногда обсуждали там какие-нибудь
– Почему твой ИМС так падает?
– В Челси только что упала высотка.
– Он что, так сильно реагирует?
– Мой индекс к твоим услугам.
– Хвастунишка. Ты сейчас шортишь?
– Решила подстраховаться, да?
– Думаешь, упадет еще?
– Чуть-чуть. По крайней мере, пока Шанхай его не поднимет. А сейчас лови волну.
– Ты сам в лонге по межприливному?
– Не особо.
– Я думала, с правами владения там сейчас понятнее.
– Межприливный индекс зависит не только от этого.
– Еще от физического состояния?
– Именно. Если владение закрепляется за разрушенной собственностью, то что с того?
– А-а. И индекс это учитывает?
– Да. Это чувствительный инструмент.
– Как и его автор.
– Спасибо. Выпьем после работы?
– Ага.
– Заскочу за тобой на «клопе».
– Как мило.
Дальше я работал, то и дело отвлекаясь на мысли о предстоящем вечером свидании и яркие воспоминания о ее «О! О!». Этого было достаточно, чтобы я раз за разом смотрел на часы и гадал, как пройдет эта ночь, проверял расписание приливов и размышлял о том, каково будет на реке после заката в мелвилловской атмосфере ночи, в атмосфере загадочности среди лунного света.
Мой ИМС для Нью-Йорка действительно немного опустился после новостей об обрушении в Челси, но вскоре стабилизировался и уже даже карабкался вверх. Вот уж в самом деле чувствительный инструмент. И сам индекс, и его производные, которые мы придумали в «УотерПрайс», росли самым приятным образом. Нашему успеху способствовало то, что непрерывное количественное смягчение, которое наблюдалось со времен Второго толчка и имело панический характер, влило туда больше денег, чем на рынке было хороших бумаг. По сути, это означало, что инвесторы были, давайте называть вещи своими именами, чересчур богаты. Следовательно, нужно было придумать новые возможности для инвестирования, и их придумали. Спрос рождает предложение.
Как мы выяснили, изобретать новые производные было несложно – наводнения в самом деле оказались примером созидательного разрушения, а это неотъемлемое понятие для капитализма. Я утверждаю, будто наводнения, крупнейшая катастрофа в истории человечества, по своей разрушительной силе не уступающая войнам XX века, на самом деле были полезны для капитализма. Да, я это утверждаю.
Таким образом, с межприливной зоной разобраться было сложнее, чем с полностью затопленной, каким бы контринтуитивным это высказывание ни казалось жителю Денвера, который мог бы предположить, что чем глубже вас затопило, тем вы стали мертвее. Как бы не так! Межприливье – ни рыба ни мясо, оно дважды в день бывает сухим и дважды мокрым, порождает проблемы со здоровьем и безопасностью, которые зачастую несут катастрофические, а то и смертельные последствия. И что еще хуже, здесь возникают правовые трудности.