Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)
Шрифт:
— Так я — ведьма?! Я? Я? — вопила полковая дама. — Вы слышите, мастер Пенденнис, как здесь со мной разговаривают?! Я вдовица. Я вручила свое дитя и все свое достояние этому старику. Он обобрал меня и мою милочку — отнял у нас чуть ли не все до последнего фартинга. И чем же я ответила на столь подлое поведение? Я осталась жить в их доме и трудилась на них, как раба. Я прислуживала моей бесценное дочери. Я ночами сидела у ее изголовья, и так месяц за месяцем, пока ее благоверный отсутствовал. В нянчила этого бедного несмышленыша, я вот — отец обобрал меня, а сын гонит на улицу! Тяжело было наблюдать все это; и печальным подтверждением того, что подобные баталии здесь не в редкость, служило равнодушие бедного Томми, который спокойно взирал
— Для меня совершенно ясно одно, сударыня, — сказал я, обращаясь к миссис Маккензи, — что вам лучше жить врозь с вашим зятем. Я как раз с тем и приходил сегодня, чтобы сообщить, что ему внезапно выпало счастье получить наследство, и теперь он в силах выплатить вам до последнего шиллинга всю ту сумму, которую якобы задолжал вам.
— Я не покину этот дом, покуда мне сполна не вернут все, что у меня украли} — прошипела миссис Маккензи и прочно уселась на стуле, скрестив на груди руки.
— Я сожалею, — произнес Клайв со вздохом, отирая со лба пот, — что позволил себе грубость. Я не буду ночевать с вами под одной крышей. Завтра я выплачу вам все, что вы требуете. У меня только одна возможность простить вам то зло, которое вы причинили мне: никогда больше с вами не встречаться. Могу я сегодня переночевать у тебя, Артур? Папа, хочешь, пойдем погуляем? Спокойной ночи, миссис Маккензи. Завтра утром Пенденнис уладит с вами все денежные дела. И извольте к моему возвращению отбыть отсюда. Да простит вас бог!
Бедняга протянул ей было руку, но она с трагическим видом оттолкнула ее и покинула комнату, в которой происходил этот злополучный обед. Томми вдруг расплакался: несмотря на все эти вопли и крики, у него слипались глаза.
— Мария, пожалуй, некогда его укладывать, — сказал Клайв с грустной улыбкой. — Пойдем, папа, уложим его спать. Иди сюда, Томми, мой мальчик! — И он взял ребенка на руки и понес его наверх. В глазах старика засветилась мысль: к нему вернулось его спугнутое сознание; он последовал за своими детьми наверх и оставался там, покуда мальчик не заснул в своей кроватке; а когда мы с ним возвращались домой, он рассказал мне, как они вместе укладывали малыша спать и как трогательно он читал "Отче наш" и просил господа не оставить тех, кто его любит.
Так соединились в общей молитве три поколения: мужчина во цвете лет, чей дух смирили испытания и беды, а верное сердце осталось исполненным любви; дитя в таком же блаженном возрасте, как и те, коим Первый, произнесший эту молитву, "не препятствовал приходить к нему", и старик, едва ли не столь же добрый и безгрешный, для которого близился срок обрести свое место в мире Вечного Сострадания.
Глава LXXX,
в которой полковник слышит зов и откликается "Adsum"
Хотя Клайв и поклялся не садиться больше с тещей за один стол и не спать под одной крышей, ему назавтра же пришлось отступиться от своего решения. В дело вмешалась иная непреодолимая воля, и молодому человеку пришлось признать бессилие своего гнева перед этой высшей властью. Наутро после злосчастного обеда мы отправились с моим другом в банкирскую контору, указанную в письме мистера Льюса, и я получил там всю сумму, которую, по словам полковой дамы, задолжал ей полковник Ньюком, а совокупно и набежавшие на нее и в точности подсчитанные проценты. Клайв тоже набил карман деньгами и отправился в богадельню Серых Монахов к своему милому старику, пообещав приехать с отцом к нам на Куин-сквер отобедать. С утренней почтой я получил от Лоры письмо, извещавшее, что она сегодня с курьерским прибудет из Ньюкома, а заодно содержавшее просьбу приготовить запасную спальню, поскольку она везет с собой одну гостью.
На Хауленд-стрит, к немалому моему удивлению, двери мне отперла все та же воинственная служанка, которая накануне получила расчет; и не успел я войти, как к дому подкатил
Вскоре туда явилась и служанка Мария. Она сообщила мне, что не решилась уйти из дому, когда в ней так нуждаются; что у них была тяжелая ночь и никто не ложился в постель. Маленького Томми оставили внизу на попечении квартирной хозяйки, а мужа ее послали за сиделкой. С миссис Клайв стало плохо, едва только мистер Клайв ушел давеча из дому. Миссис Маккензи ворвалась к молодой барыне и давай вопить, плакать и топать ногами, как то с ней бывает, когда она злится, — ни вот столечко не пожалела дочку, немудрено, что та болеет! На бедняжку, вишь, тоже накатило, продолжала рассказчица. Выбежала она в гостиную, волоса распущенной кричит, что ее бросили, покинули и что лучше ей помереть. Ну точно бы помешалась. Только один припадок кончится, другой начнется; тут уж мать кинулась перед ней на колени, плачет, упрашивает свою милочку успокоиться, — а небось сама все понаделала, — нет чтобы язык-то придержать/2-заключила неумолимая девушка. Из рассказанного служанкой я прежде всего понял, что Клайву, коли он и впрямь решился выдворить тещу, не следует оставлять ее и на полсуток распоряжаться в доме. Эта ужасная женщина, занятая лишь собой, хоть по-своему и любит Рози, никогда не откажется от своей злобы и тщеславия; вот и теперь она воспользовалась отсутствием Клайва и до того взвинтила свою ревнивую, бесхарактерную и хворую дочь, что наверняка довела ее до горячки, каковую теперь призван был лечить упомянутый медик.
Тут как раз в комнату зашел доктор, чтобы выписать рецепт, а за ним вослед появилась теща Клайва, на плечах которой красовалась великолепная кашмировая шаль ее дочери, долженствовавшая прикрыть небрежность ее туалета.
— Вы здесь, мистер Пенденнис! — восклицает она. Она прекрасно знала, что я тут, — разве не для меня она принарядилась?
— Мне нужно сказать вам несколько слов по важному делу, а потом я удалюсь, — сказал я серьезным тоном.
— Ах, сэр, вы застали нас в полном смятении! Если бы вы знали, в какое состояние повергло мою деточку вчерашнее поведение Клайва!
Как раз при этих словах лицемерки доктор оторвался от своего рецепта, и его проницательные глаза встретились с моими.
— Клянусь богом, сударыня, — сказал я взволнованно, — право же, это вы повинны в нынешней болезни дочери, а равно и в несчастьях моих друзей.
— Как, сэр!.. — вскинулась она. — Как вы можете говорить такое?!
— Потрудитесь помолчать, сударыня, — продолжал я. — Я пришел пожелать вам счастливого пути от лица тех, чью жизнь вы своим несносным характером превратили в тяжкую муку. Я пришел полностью вручить вам ту сумму, которую друзья мои никогда у вас не брали и все же считают нужным вам выплатить. Вот вам точный расчет, а вот и деньги в уплату. Я прошу этого джентльмена, коему вы, без сомнения, жаловались на свои мнимые обиды (врач улыбнулся и пожал плечами), быть свидетелем того, что с вами расплатились.
— Я вдовица!.. Бедная, одинокая, всеми гонимая вдовица!.. — вскричала полковая дама, хватая банкноты дрожащими руками.
— И еще я хочу знать, — продолжал я, — когда вы избавите этот дом от своего присутствия и мой друг сможет вернуться к себе?
Тут из внутренних комнат донесся голос Рози, звавший: "Мама! Мама!"
— Я спешу к моей дочери, сэр! — сказала мне она. — Если бы капитан Маккензи был жив, вы бы не осмелились так меня оскорблять! — И она ушла, захватив с собой деньги.