Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения)

Борисов Алексей Николаевич

(3) в районе фронтового тыла: так же, как указано в п.(2);

(4) в районе гражданского управления восточными территориями — как в рейхе.

Тактически-оперативная власть и ответственность штабов воинских соединений в отношении эйнзатцкоманд этим соглашением ни в какой мере не ограничивались и поэтому не нуждались в дальнейших разъяснениях.

Соглашение устанавливало, что административная подчиненность не ограничивалась только дисциплинарным подчинением, но включала и обязанность тыловых штабов действующей армии обеспечивать эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды довольствием (бензин, продовольствие и т.д.) и предоставлять им пользование сетью связи.

Это соглашение было подписано Гейдрихом и Вагнером в моем присутствии. Вагнер подписал его «по уполномочию» главного командования сухопутных

войск.

После того, как Вагнер и Гейдрих подписали соглашение, меня просили удалиться из комнаты на полчаса. Уходя, я еще успел услышать, что они договорились обсудить наедине, очевидно, лично им обоим известный приказ фюрера и условиться в деталях о дальнейшей его передаче. По истечении получаса меня позвали, чтобы проститься.

Сегодня я прочел «Отчет номер 6 о деятельности эйнзатцгрупп полиции безопасности и СД на оккупированной территории СССР (за время с 1 по 31 октября 1941 года)», а также «Сводный отчет эйнзатцгруппы «А» за время с июня до 15 октября 1941 года». Из содержания этих отчетов следует, что деятельность эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд полиции безопасности и СД состояла главным образом в массовых убийствах евреев, коммунистов и других элементов сопротивления. Из «Сводного отчета», охватывающего только первые четыре месяца этой деятельности, следует, что сотрудничество соответствующих командующих армиями с эйнзатцгруппой «А» было в общем хорошим, в отдельных случаях, например с 4-й танковой группой под командованием генерал-полковника Гепнера, «очень тесным, и можно даже сказать носило сердечный характер» (с.1).

Из приложения к тому же отчету, которое озаглавлено «Сводка о числе казненных», и в особенности из цифр, приведенных по отдельным последовательно завоеванным районам, с очевидностью следует, что полное введение в действие полиции безопасности и СД, сопровождавшееся массовыми убийствами (истреблением) всех элементов сопротивления во фронтовой полосе, началось немедленно после начала наступления против России.

Я признаю правдивость и достоверность обоих вышеупомянутых отчетов. Поэтому сегодня я должен выразить мое твердое убеждение, что во время своего секретного разговора наедине Вагнер и Гейдрих обсудили и наметили будущую широкую деятельность эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд в составе действующей армии, включая сюда планомерные массовые убийства.

Упомянутое выше тесное сотрудничество между действующей армией и эйнзатцгруппами с первых же дней русской кампании приводит меня к непоколебимому заключению, что верховное командование вооруженными силами еще до ее начала в обычном служебном порядке уведомило командующих группами армий и отдельных армий, предназначенными для участия в кампании, о предстоящей задаче эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд полиции безопасности и СД, включая планомерное массовое истребление евреев, коммунистов и всех других элементов сопротивления.

В начале июня 1941 года Вагнер совместно с Гейдрихом и начальником управления разведки и контрразведки ОКВ (Абвер) адмиралом Канарисом созвали в помещении верховного командования вооруженными силами в Берлине общее совещание всех офицеров разведывательной службы и, насколько мне помнится, всех офицеров разведывательной службы всех групп армий, армий, армейских корпусов и некоторых дивизий, которые были предназначены для участия в предстоящей русской кампании. Присутствовало также большинство ответственных руководителей эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд полиции безопасности и службы безопасности. Я также присутствовал. Смыслом и целью этого совещания было ознакомление участвующих с военными планами против России и объявление им вышеупомянутых подробностей заключенного между Вагнером и Гейдрихом письменного соглашения.

Эта группа офицеров разведывательной службы армий и соединений пробыла в Берлине еще несколько дней и в ряде дальнейших совещаний, в которых я не участвовал, была подробно информирована о дальнейших деталях предстоящей русской кампании.

Я допускаю, что предметом этих совещаний было уточнение смысла приказа фюрера «всеми средствами быстро и окончательно сломить всякое сопротивление на завоеванных территориях», включая организованные массовые убийства всех сопротивляющихся элементов. В противном случае, вероятно, нельзя было бы ожидать установления в

течение нескольких недель того сотрудничества между действующей армией и эйнзатцгруппами, о котором ясно свидетельствуют вышеупомянутые документы. Во всяком случае, вряд ли можно сомневаться в том, что эти офицеры разведывательной службы немедленно по возвращении из Берлина самым точным образом и в полном объеме информировали о соглашении своих начальников, включая командующих группами армий и армиями, которые должны были начать наступление на Россию.

Вальтер Шелленберг

26 ноября 1945 г.

_{Нюрнбергский процесс в 3-х т., М.1965, т.1, с.214—218.}

Заявление Бушенгагена правительству СССР

[Документ СССР-169]

Бушенгаген,

бывший генерал пехоты

германской армии

26.XII — 1945 г.

Из газеты «Известия» от 20 декабря 1945 г. мне стало известно, что на процессе над виновниками войны в Финляндии финский генерал Силасвуо заявил, что я — Бушенгаген, будучи полковником немецкой армии, перед началом германо-советской войны приезжал в Финляндию.

Так как это соответствует действительности и я, по поручению германского генерального штаба, несколько раз приезжал до нападения Германии на СССР в Финляндию, считаю необходимым честно и откровенно изложить историю вступления Финляндии в германо-русскую войну.

1. В конце декабря 1940 года (приблизительно 20-го числа), являясь начальником штаба германских войск в Норвегии в чине полковника, я был приглашен на длившееся несколько дней совещание начальников штабов армий в ОКХ (главное командование сухопутных сил) в Цоссене (вблизи Берлина), на котором генерал-полковник Гальдер изложил план «Барбаросса», предусматривающий нападение на Советский Союз. В тот же период в Цоссене находился начальник генерального штаба финской армии генерал Гейнрихс, который вел там переговоры с генерал-полковником Гальдером. Хотя я и не принимал в них участие, предполагаю, что они касались совместных германо-финских действий в войне Германии против СССР. Тогда же в ОКХ генерал Гейнрихс сделал доклад для высших немецких офицеров о советско-финской войне в 1939 году. В докладе он всячески восхвалял боеспособность финской армии. После совещания в Цоссене финским послом в Германии Кивимяки в помещении финского посольства на Фон-дер-Хейд-штрассе в Берлине был дан ужин, на котором присутствовали генерал Гейнрихс, финский военный атташе, полковник Кинцель из отдела «Иностранные армии — Восток», я и некоторые другие офицеры из ОКВ (верховное командование германских вооруженных сил), фамилии которых я забыл. Ужин прошел под знаком дружбы и традиционного германо-финского братства по оружию.

В декабре 1940 или январе 1941 года я вел переговоры в ОКВ с генералами Иодлем и Варлимонтом о возможном взаимодействии германских войск в Норвегии и финской армии с началом войны против СССР. Тогда был намечен план наступления на Мурманск.

2. В соответствии с этими задачами я был уполномочен ОКВ в феврале 1941 года выехать в Хельсинки для переговоров с финским генеральным штабом о совместных операциях против Советского Союза. В середине февраля 1941 года вместе с майором генерального штаба — начальником отдела Iц (разведки) германских войск в Норвегии Христианом Мюллером через Стокгольм я прибыл в Хельсинки. На аэродроме нас встретил помощник германского военного атташе и отвез в отель «Сосьете Хузет». Вечером того же дня в отеле я был принят начальником финского генштаба генералом Гейнрихсом, который от имени своего правительства вручил мне «Комтур» (командорский крест) финского ордена «Белая роза», я был очень удивлен, так как получил награду до начала своей деятельности в Финляндии. На приеме присутствовали начальники отделов финского генштаба Топола, Меландер и другие, а также германский военный атташе в Хельсинки полковник Россинг.