Нюрнбергский процесс, сборник материалов
Шрифт:
Совещанием руководил новый начальник управления по делам военнопленных при ставке верховного главнокомандования генерал-майор фон Гревенитц.
На совещании обсуждался вопрос о том, как поступать с русскими военнопленными, которые в результате ранений, истощений и болезней были непригодны для использования на работах.
По предложению Гревенитца по этому вопросу высказалось несколько присутствовавших офицеров, в том числе врачи, которые заявили, что таких военнопленных надо концентрировать в одном месте — лагере или лазарете — и умерщвлять при помощи яда.
В результате обсуждения Гревенитц
Возвратившись в Данциг, я через Зегера, Больмана и Дульнинга проводил эти указания в жизнь, причем я предупредил их о том, чтобы умерщвление советских военнопленных производилось весьма осторожно, дабы это не стало известным за пределами лагерей.
Летом 1942 года я был командирован на Украину на должность начальника отдела по делам военнопленных при штабе армейской группы «Б». Прибыв к месту службы, я узнал, что способ умерщвления русских военнопленных ядами там уже применяется.
В октябре 1942 года, во время посещения Дулага в районе Чир, комендант лагеря доложил мне, что в течение только одной недели им было умерщвлено при помощи яда 30—40 истощенных и больных советских военнопленных.
В других лагерях неспособных к труду русских военнопленных просто расстреливали. Так, например, во время посещения летом 1942 года Дулага №125 в г. Миллерово комендант лагеря на мой вопрос о том, как он поступает с нетрудоспособными русскими военнопленными, доложил, что в течение последних восьми дней им было расстреляно по указанным выше мотивам около 400 русских военнопленных.
Находясь на Украине, я получил из ставки совершенно секретный приказ, подписанный Гиммлером, о том, что с августа 1944 года должно производиться клеймение русских военнопленных определенными знаками.
Русские военнопленные содержались в лагерях в тяжелых условиях, питались плохо, терпели моральные унижения и умирали от холода и заболеваний.
Так в шталагах Данцигского военного округа только вследствие истощения и болезней умерло свыше 4 тысяч человек, а в подчиненных мне шталагах на Украине — 6—9 тысяч русских военнопленных, трупы которых зарывались массами или одиночками в ямах в районах расположения лагерей.
Особенно велика была смертность военнопленных, взятых на работу из лагеря в районе г. Острогожска. Из этих военнопленных вследствие содержания их в окопах и ямах (октябрь 1942 года), истощения и развития тяжелых желудочных и инфекционных заболеваний ежедневно умирали десятки и сотни людей.
Аналогичное положение русских военнопленных имело место и при этапировании их. Многие поступавшие ко мне военнопленные были в тяжелом физическом состоянии, обессилены и неработоспособны, в рваном обмундировании и без обуви вследствие того, что военнослужащие германской армии отбирали у военнопленных сапоги, ботинки, обмундирование, белье и другие вещи.
Пленных привозили в крытых или открытых товарных вагонах, где им приходилось и оправляться. Десятки дней они не могли умываться из-за отсутствия воды, получали голодную норму пищи.
В начале 1942 года при следовании эшелона с русскими военнопленными с Украины в г. Торуне умерло приблизительно 75 человек, трупы которых не убирались и лежали в вагоне вместе с живыми людьми. В этих вагонах
За время моей деятельности в Данцигском военном округе ко мне поступило 12—13 эшелонов по 1 000—1 500 русских военнопленных в каждом. В этих эшелонах в пути следования умирало приблизительно 50—100 человек русских военнопленных.
В октябре 1942 года в Харьков прибыл эшелон с русскими военнопленными. В Харькове выяснилось, что в этом эшелоне на 1 500 человек недостает около 150. При выяснении оказалось, что 75 человек умерло в пути следования от голода, а их трупы находились неубранными в вагонах. Остальные 75 человек пытались бежать, но были схвачены охраной и расстреляны на месте.
Не лучше обстояло дело и в лазаретах для русских военнопленных. При посещении харьковского лазарета для русских военнопленных я видел, что тяжело больные были размещены в помещениях, где не было отопления и все окна выбиты, а больные не имели одежды и обуви. В результате в этом госпитале ежедневно умирало от истощения и эпидемических заболеваний 200—300 человек.
Должен также указать, что в подчиненных мне лагерях на Украине одновременно с военнопленными в отдельных бараках содержалось под арестом до 20 тысяч советских граждан, взятых в качестве заложников из ряда районов Украины, охваченных партизанским движением.
Кроме того, около 30 деревень с проживавшими в них около 10 тысяч человек гражданского населения по тем же мотивам было взято под арест.
Каждая из указанных деревень была оцеплена немецкими войсками. Проживавшее в них гражданское население никуда не выпускалось до момента подавления партизанского движения в прилегающих к этим деревням районах.
После подавления в указанных районах партизанского движения работоспособные советские граждане — мужчины и женщины — от 17 до 40 лет были вывезены для работы в Германию. Насколько я помню, в Германию было вывезено свыше 10 тысяч человек. Показания написаны мною собственноручно.
Эстеррейх Курт.
[Документ 884-ПС]
Совершенно секретно
ОТДЕЛ ОБОРОНЫ СТРАНЫ (IV -Qu)
Главная ставка фюрера 12.5 1941 г.
192
Цитата заменена полной версией по изданию «Нюрнбергский процесс», из-во Юридическая литература, т.4, 1990 г.
В Приложениях можно ознакомится с еще одним, связанным с этим документом, директивой ОКВ от 6 июня 1941 года «Указания об обращении с политическими комиссарами» (известен как «Приказ о комиссарах»). (документ П.26).
– Изд. эл. версии.