NZ /набор землянина/
Шрифт:
— Что там у вас с нумерацией? — прищурился Уильям.
— Трешка в козырях, без перемен, — едва слышно шепнул Игль. И добавил молча, прямо в мозг, хотя ему было сложно после разгрузки: — Двенадцатый вроде бы думает, что он — Джокер.
— Ух ты, — оживился Уильям. — А корпус по этому поводу…
— Билли, тебе не надоело дышать? Мне тоже. Я благодарен за разгрузку, прошу прощения за срыв, это недостойно. Но, видишь ли… меня не туда сослали, — Игль улыбнулся совсем живо и весело. — Тут такое творится! Сам Олер грозится прибыть во плоти. Наверное, я скоро получу предложение о переходе к нему на службу, если смогу как телепат воспринять убогим имперским мозгом безмерную выгодность
— Предложи ему меня. Я восприму любую выгодность, мы, земляне, умеем грести, как никто другой.
— Не до шуток. Билли, вот что… Ты больше не единственный землянин за барьером. Ифус сволочь, и после решения о его удалении мы опять потеряли инициативу. Чаппа лично включился в поиск, что повергло многих в шок. Видел бы ты членистоногого носителя в маскировке человека, нечто! Но это было только начало: он выбрал габ-служащего у вас же, на Земле. Смешная девчонка, такая знаешь… простенькая. Сперва я решил, что даже у самого автономного из дрюккелей пыльца кай-цветка выветрилась из памяти, а мозг заплесневел. Но — нет. Старый монстр Чаппа опять всех сделал. Красиво сделал!
— Сопланетник! — воодушевился Уильям, на миг отбросив рассуждения о судьбе империи.
— Да. Девочка ужасно неопытна, прямолинейна и любознательна. Лезет напролом в дела, от каких даже я бы держался на безопасной дистанции. Представь: она взялась контактно включать дезориентированного трипса!
— И выжила?
— Да! Она весьма редкий эмпат, кажется, хотя я боюсь ошибиться, полноценная «эмо», — задумчиво сообщил Игль. Чуть прищурился и ровным тоном вежливости добавил, закругляя разговор: — Билли, будь так добр… я, может быть, наведаюсь в гости, хочу лично поблагодарить за разгрузку. У тебя еще есть тот травяной напиток?.. Помнишь, ты прошлый раз угощал? Дивно снимает усталость. Да, я сброшу тебе данные по одной группе клонов. Пробей связи, если они были у вас недавно или будут, эти грибовидные чудики могут кое-кого ценного для меня тащить на хвосте. Не ставь на отслеживание, их ведут и без тебя. Но связи через габ-ресурс отработай, и по архиву за прошлые три цикла тоже, хотя бы наскоро. И еще, это особенно важно. Я прикладываю усилия, чтобы в нынешнем сезоне ты не сорвал социальную адаптацию.
— Сорву, — без надежды отмахнулся Уильям. — В «Зу» дурные морды сами лезут под кулак.
— Позвони ей, — прямо предложил Игль. — Вот настройка канала. Хотя нет… Я сам напишу от твоего имени.
— Написал, — поправил Уильям, который прекрасно знал привычку друга принимать важные решения и задним числом ставить о них в известность.
— Не надо ловить на слове, — покривился Игль. — Она дала согласие подменить тебя на две недели, ты ведь до сих пор считаешь время земными мерками. Согласие неофициальное. Это значит, тебе зачтут стажировку, если Сима не провалит её.
— Сэмми? И что, она тут за две недели ада никого не изуродует?
— Пусть будет Сэмми, — кивнул Игль. — Да, пусть так… Что из сказанного следует? У тебя впереди отпуск, габнор-капрал. Мои эрги всегда твои, сам знаешь. Черпай и трать. Куда полетишь?
— Черт, во везуха, — Уильям ощутил, как вспотели ладони. — А можно еще разок попробовать пройти полигон корпуса?
— Нет, у тебя же нет вторичной развертки, — опасно вкрадчиво напомнил Игль. — Но ты мог бы направиться в сектор кэф-кораблей и попросить…
— Осади, дельце с наследством не выгорело, Игль. И не выгорит, вот чую.
— Я стараюсь для тебя. Сэмми там запросто развернули.
— Окей, я услышал. Старается он… Еще скажи, что бескорыстно, железная печень!
— Как ты можешь во всем искать подвох?
Игль смущенно похлопал ресницами, и, как всегда, сразу стал мил, юн и наивен до того, что даже чутье не находит причин сомневаться… Уильям захохотал, хлопая ладонями по обшивке кресла. Дальняя связь отключилась. Близкая перегородка крошечного
— Сколько у них сейчас императоров? — вслух задумался Уильям.
В первые годы службы он еще пытался цепляться за привычное. Даже один раз подробно рассказал Иглю, страдающему от случайного наличия свободного времени, о ценности и смысле демократии. Телепат морщился и вздыхал, но слушал. Он ведь знал, что красноречие Уильяма не могучий фонтан, а лишь одно скромное ведерко слов… Когда оно иссякло, Игль ознакомил друга с размером империи, численностью населения, набором людских сортов с уникальными комплексами убеждений и заблуждений. Подмигивая и прикашливая, чтобы не смеяться и не слишком усложнять, Игль назвал строй в империи «парламентским абсолютизмом» и все же расхохотался. Потому что все не так, а пойди объясни, если чужой тип управления не понимают дрюккели. Если с ним не согласны пыры и уж точно его осуждают укуренные анархисты из Грибовидной туманности. А габ-система просто стоит в стороне и старательно не вмешивается в обсуждения.
Все разные. Плохая или хорошая, империя не распадается невесть как долго. Значит, такая она стабильна. Хотя Уильям и со второго, и с сотого раза не понял, как можно раз в пять циклов выбирать в одной из локальных систем или звёздных скоплений очередного члена империума. Без привычного голосования доверенных выборщиков. По каким-то там «принципам и нормам». С правом вето у одних и еще кучей прав и оговорок у других сил империи.
Еще более невнятно и дико то, что всякий новый избранный получает номер и делается с точки зрения землянина похожим на заключенного, а вовсе не правителя. Он всегда под присмотром. Он один из многих таких же. Он имеет право на всю полноту власти, формально. Но пойди возьми эту власть. Если есть номера старше твоего и отношения в империуме — «закрытом клубе» кипят под крышкой, неведомые никому вовне…
Сейчас негласно всех членов империума держит в руках третий — желчный старик, происходящий из окраинного мирка. Игль доволен. Третий спокоен, как старый сытый волк, у которого зубы еще крепки, а опыта хватит на сотню юнцов. Но третий стар, он уже давно выбирает и натаскивает новых вожаков из числа избранных. Двенадцатого в личном списке приоритетов негласного лидера империи — нет. Этот выскочка, судя по номеру, не молод: каждая смерть и всякое отречение сдвигают нумерацию. Вероятно так поступают, думал Уильям, чтобы все вконец запутались. Империей правит империум. Решение любого его члена имеет полную силу. Формально. Правило солидарной ответственности сопровождается незримыми извне крутыми разборками внутри «клуба»…
Вздохнув, габнор Вэйн влез в базу данных и запросил портреты и сведения о первой тридцатке императоров. Двенадцатый, которого Уильям зрительно не помнил совершенно, оказался великолепен: ну вылитый Линкольн. Глаза умные, лицо волевое. Ни капли безликости… Вот только этот чёртов Линкольн, если грамотно расшифровать несказанное Иглем, готов ради единоличной власти пойти на все.
— Чертовщина, — буркнул Уильям, с сомнением взирая на Линкольна-вырожденца.
«Кризис, капрал, — сказал однажды Игль, наблюдая похожее недоумение, — в нашем понимании и есть пружина развития. Чем туже сожмется, тем выше забросит. Без трений и даже кровопусканий люди впадают в спячку сытости. Больше скажу: не все императоры умирают от старости. В империуме жарко, как в центре звезды. Власть выжигает людей изнутри. Мы, подданные, это принимаем, пусть и с разными эмоциями и мыслями. — Игль усмехнулся. — Первый в корпусе мне как-то сказал: малыш, прорастать сквозь слой продуктов жизнедеятельности — это закон жизни. В тот день я осознал, что быть мобильным сотрудником — моё призвание».