О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера
Шрифт:
Совершенно другим человеком была старшая бабушкина сестра – Надежда Павловна (Тёна, как ее называл мой папа). Родилась она в 1879 году, училась в гимназии во Владимире. Некрасивая, но чрезвычайно умная и целеустремленная, она хотела после окончания гимназии продолжить образование. Однако ее отец, Павел Васильевич, придерживался достаточно консервативных убеждений и поступать в высшее учебное заведение своей старшей дочери запретил. Надо отдать ему должное: ко времени окончания гимназии моей бабушкой, которая была на 10 лет моложе Тёны, он, не без влияния жены, пересмотрел свои взгляды, и бабушка, сдав дополнительные экзамены за мужскую гимназию, поступила на высшие женские медицинские курсы в Петербурге.
Надежда Павловна, окончив гимназию, пошла работать учительницей в школу Сергея Ивановича Сенькова, владельца ткацко-прядильной фабрики. Вскоре она стала директрисой
Сначала школа была очень маленькой. Помещалась она в покосившемся желтом домике, но по мере расширения деятельности Сенькова росла и школа. Сеньков построил для нее новое белое здание, а для учителей Надежда Павловна отвоевала красный двухэтажный дом. В этом доме у нее было две комнаты, по комнате у каждой учительницы, общая кухня и столовая. Постепенно Сеньков стал наряду с Демидовым самым богатым человеком в Вязниках. Демидов благотворительностью не занимался, а Сеньков по просьбам Надежды Павловны постоянно кому-нибудь помогал: больным чахоткой, способным, но малообеспеченным ученикам и т. п. Надежда Павловна была не замужем и все свои силы отдавала работе.
У нее была подруга из семьи местных немцев – Фрида Крамме. Однажды они вместе совершили большое путешествие по Европе. Тогда это было совсем несложно: надо было сходить в полицейский участок, взять там свидетельство о благонадежности, выправить там же паспорт, купить билеты и ехать куда заблагорассудится. Тёна знала французский, Фрида немецкий, и они, легко преодолевая языковые барьеры, побывали в это лето в Германии, Франции, Италии. Кажется, именно из этого путешествия Тёна привезла неплохую копию «Сельской мадонны» Феррари, которая до сих пор висит в нашей комнате.
Еще несколько сувениров: бронзовую статуэтку Жанны д’Арк, ложечку с изображением Эйфелевой башни и датой «1900» – подарил Надежде Павловне управляющий фабрикой Сенькова Иван Михайлович Новожилов, который работал на Всемирной выставке в Париже. Он очень нежно относился к Надежде Павловне, они любили друг друга, но Иван Михайлович был женат, имел детей, и ни ему, ни ей не приходила в голову мысль о возможности разрушить его семью. После революции он был, разумеется, лишен всего своего имущества и выслан на Медвежью гору. В это время умерла его жена, и он написал Надежде Павловне, прося ее навестить двух его девочек в Новогирееве. Она поехала туда зимой, в буран, вернулась совершенно больная, с повышенным давлением. В таком состоянии уехала в Вязники, через несколько дней у нее сделалось кровоизлияние в мозг, а еще через несколько дней она умерла. Когда Иван Михайлович вернулся в Москву, ее уже не было в живых. Хоронили Надежду Павловну все Вязники: ее ученики, их родители, их дети запрудили всю центральную улицу, гроб несли на плечах до самого кладбища и останавливались у каждого дома.
Надежда Павловна Любимова – Тёна (1879–1930)
Когда в 1970-х годах мы с мужем были в Вязниках, нам удалось отыскать одну из выпускниц этой школы, окончившую ее сразу после революции. Дочь богатого купца, она доживала свои дни в одиночестве и ужасной нищете. Узнав, что я – внучатая племянница Надежды Павловны, она предалась воспоминаниям о школе, о музыкальных вечерах, о выпускном бале. Было ясно, что это были единственные светлые мгновения в ее нелегкой жизни. О Надежде Павловне она вспоминала с величайшим уважением и благодарностью. Совсем другой прием встретили мы у местного «краеведа». Он долго и подозрительно расспрашивал нас, кто мы такие, а потом сурово сообщил, что о существовании Надежды Павловны Любимовой он знает, но ее деятельность в местной прессе не пропагандирует, поскольку она, кажется, неправильно повела себя после революции: вместо того, чтобы поддержать большевиков, сочувствовала эсерам. Бабушка была уверена, что она не сочувствовала ни тем, ни другим, а просто пыталась защитить от революционных невзгод своих учеников. Тем не менее на Лубянку ее вызывали, но скоро отпустили, не найдя в ее действиях никакого состава преступления.
Уровень познаний идейного «краеведа» был, по-видимому, весьма невысок. В частности, он авторитетно заявил, что в Песках никогда не было никакой церкви. Все наши заверения, что там служил наш родственник и поэтому церковь там точно была, он отверг как не заслуживающие никакого внимания. Для расследования этой «загадки истории» мы просто съездили в Пески, увидели там развалины
Красный дом, где жила Надежда Павловна, в то время все еще стоял на центральной площади, мы даже попросили разрешения зайти в ее комнаты. Когда-то в них стоял маленький резной шкафчик, на верхней полке которого располагалась привезенная из Парижа Иваном Михайловичем Новожиловым бронзовая статуэтка Жанны д,Арк. Этот шкафчик перешел потом к моей бабушке. В нем хранилось белье четырех поколений нашей семьи. Он по-прежнему называется «Тёнин шкафчик», стоит в нашей квартире и, наверное, ждет, когда в него снова положат комплект детского белья.
Женщина или дама?
Моя бабушка, Мария Павловна (1889–1987), родилась в Вязниках, училась в женской гимназии в г. Иваново. Начитавшись романов Чарской, она мечтала поступить в институт благородных девиц и с нетерпением ждала того момента, когда ее отец получит орден Св. Анны, дававший право на дворянство. Орден Павел Васильевич получил, но к тому времени успели отменить даваемое этим орденом право на потомственное дворянство, и дворянином стал только Павел Васильевич. Поэтому Марусе (так бабушку называли в детстве) пришлось удовлетвориться гимназией. Училась она хорошо, проявляя особенные способности к математике, но в выпускном классе гимназии произошел эпизод, который мог бы привести к весьма печальным для нее последствиям. В то время все увлекались передовыми идеями: сострадали народу, осуждали власть имущих и очень сомневались в существовании Бога. Бабушка основательно проштудировала Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса», который существования Бога не отрицал, но роль Христа оценивал весьма своеобразно. В результате Маруся сделала свои выводы и на обязательной для всех гимназисток исповеди сообщила священнику, что в Бога не верует. После такого признания священник должен был бы поставить ей двойку по Закону Божьему, что автоматически привело бы к исключению из гимназии и закрыло бы доступ к высшему образованию. К счастью, священник был в очень дружеских отношениях с Павлом Васильевичем. На исповеди он сделал вид, что не расслышал, а в доверительной беседе с бабушкиным отцом попросил сделать ей надлежащее внушение и сказать, чтобы впредь она ничего подобного вслух не произносила. Таким образом, Маруся Любимова благополучно окончила гимназию.
Вскоре после этого, когда бабушке было 18 или 19 лет, она заболела брюшным тифом. В жаркий день они с веселой компанией катались на лодке по реке, захотелось пить, Маруся зачерпнула пригоршню воды из реки и выпила. Болезнь протекала очень тяжело, врачи уже теряли всякую надежду, когда она увидела в полузабытьи образ Казанской Божьей Матери, которая сказала ей, что скоро будет кризис и она выздоровеет. Бабушка рассказала об этом своей маме Анне Михайловне. Из церкви был принесен соответствующий образ, отслужен молебен, и больная действительно через день пошла на поправку. Несмотря на этот случай, в Бога она так и не уверовала, хотя жизнь вела поистине подвижническую, всю ее посвятив своим родным. До 93 лет она вела практически все домашнее хозяйство нашей большой семьи, состоявшей из четырех поколений. Но и позднее, перенеся несколько тяжелых болезней, она все еще пыталась внести свой вклад в этот нелегкий процесс.
Когда бабушка заболела брюшным тифом, ее, как это тогда полагалось, остригли, и она со своей мальчишеской прической приобрела настолько современный вид, что моя внучка в детстве путала мои и бабушкины фотографии.
Чтобы получить высшее образование, надо было сдать экзамены за мужскую гимназию. Маруся Любимова мужественно выучила за год латынь, греческий и дополнительный материал по математике, сдала все дополнительные экзамены в Егорьевске и поступила на высшие женские медицинские курсы в Петербурге. Обучаясь на курсах, бабушка чуть не уморила себя голодом, решив, что она слишком полная и ей надо срочно похудеть. Обладая незаурядной силой воли, она соблюдала строжайшую диету и отказалась от всех видов транспорта, хотя очень любила кататься на извозчиках «с дутыми шинами». Когда в совершенно отощавшем виде она появилась в Вязниках, ее мама («бабатик») решила, что у нее последняя стадия чахотки, и отправила ее на юг под присмотром старшей сестры Нади. На юге, выйдя на пляж и увидев в первый раз людей в купальниках, Маруся пришла в ужас и сказала, что такого неприличия ни за что не допустит. Надежда Павловна ее уговаривала три дня. В конце концов бабушка согласилась, и выглядела в купальнике, наверное, очень неплохо, потому что фигура у нее всегда (вплоть до глубокой старости) была отличная.