О Борисе. И — не только…
Шрифт:
Да, это так. Но как только об этом стало известно в Москве, олимпийскому чемпиону, талантливому тренеру Борису Александрову немедленно последовало приглашение. Вместе с ним отбыли четверо перспективных игроков: Анатолий Филатов, Федор Полищук (он вернулся в Усть-Каменогорск спустя две недели после трагической смерти Б. Александрова), Виктор Александров и Алексей Васильченко. В команду же «Казцинк-Торпедо» прибыли игроки возрастом под тридцать, которых пригласил новый главный тренер Николай Мышагин.
Кто выиграл от тех перестановок? Как мне кажется, только не хоккей…
Потом наступил тот трагический августовский день. И драйверский БМВ унес своего водителя быстро и, увы, навсегда.
Затем — черная
Неверие.
Отчаяние.
По телефону я выдавливал редактору из себя горестные слова, прося успеть сказать Борису Александрову последнее прости-прощай…
Его уже нет среди нас. Как страшно и несправедливо… После изгнания — именно так! — олимпийского чемпиона из клуба, которому он гораздо больше дал, чем получил, и при нашем полном равнодушии, Борис Александров покидал родной город в недоумении и отчаянии. И — давайте уж будем хоть в этом честны — в одиночестве. За исключением двух журналистов и не выпячивающегося своей близостью к хоккейной звезде спортивного ветерана на его проводах никого и не было. Одни, как они сами и утверждали, ничего не знали. У других, как выяснилось, не было полномочий (?!). Третьи, как всегда, отсутствовали. У четвертых — «приемы по личным вопросам» и дела государственной важности. Не нашлось никого, кто бы достойно и мудро, без лицемерия, но сердечно сказал бы кратенькое: «Спасибо тебе, олимпийский чемпион! Спасибо, Борис Викторович, за все, что ты сделал для своего хоккейного города!». Как конъюнктурно-расчетливы мы стали в своих чувствах и привязанностях…
Как всегда еще предстоит осознать, кто же был для нас всех Борис Александров. Какой яркой спортивной звездой он сверкнул на небосклоне провинциального казахстанского города, что он совершил для усть-каменогорского хоккея и хоккея вообще.
«Нет пророка в своем Отечестве» — не мною сказано. Но в полной мере относится и к нам, тем, кто жил рядом с ним, кто работал с ним, кто завидовал ему, кто умело вставлял палки в колеса его тяжелого тренерского воза и кто поспособствовал его изгнанию. Чтобы оставить имя в веках, одни сжигали храмы, другие — а их несравненное большинство! — оставляли после себя отнюдь не пепелища, а города и сады, благоустроенные родники и дороги. И заслуженное восхищение потомков за своего великого предка. Научимся ли мы, вступившие в XXI век, гордиться великими земляками и беречь их как национальное достояние, пока они живы? А может, нам нужен специальный Указ об этом?
Государственный вердикт?
Решение акима или Парламента?
Какие варианты, если так мало совести и чести?..
В Южно-Казахстанской области случилась подобная — по своей трагедии — автомобильная авария. Погиб чемпион Олимпийских игр в Австралии Бекзат Саттарханов. Все казахстанцы и в первую очередь земляки прославленного боксера тяжело перенесли случившееся. В память об олимпийском чемпионе в его родном Туркестане один из микрорайонов назван именем Бекзата Саттарханова. Построенному Дворцу спорта также было присвоено имя олимпийского чемпиона. Областная ДЮСШ именуются теперь саттархановской. А с 2002 года проводится международный турнир среди юных боксеров, посвященный памяти олимпийского чемпиона Бекзата Саттарханова. Разве это плохо?
Может быть, и нам нужно проявить толику почтения к памяти великого хоккеиста, который покорил игрой и самоотверженностью не только усть-каменогорских болельщиков, но и московских, и даже заокеанских поклонников этой игры?
Да, он теперь далеко. Но земля отцов обладает
Как быстры мы в неправедном. И как неторопливы на пути к Храму…
ТАЙМ-АУТ
Мало сказать, что выглядела она сказочно красивой. Пышная кипа волос цвета красного дерева, утонченная линия носа, белозубая, располагающая к себе улыбка, высокая грудь, гитарно-волнующий изгиб бедер. И имя у неё точно из сказки — Алиса.
Бари по привычке мчался по Проспекту с явным нарушением скорости. Тем не менее ухитрился краем глаза увидеть, что на автобусной остановке от промозглого осеннего ветра поеживается симпатичная девушка. Педаль тормоза в пол, визг резины, задняя скорость…
— Садитесь, подвезу.
Она окатила его недоуменным взглядом светло-карих глаз и вдруг улыбнулась:
— Разрешаю вам оказать мне такую любезность. Только я с подругой…
Бари от души расхохотался.
— Правда? Мне никто не произносил таких слов. Места всем хватит. Вас как зовут-то?
— Алиса! Подругу — Ксения. А вас?
— Алиса? Какое странное имя… Я — Бари. Бари Алехандров!
— Где-то я вас видела… Вы где работаете?
— Ты что, Алиса, вправду его не узнала, — горячо зашептала на ухо подруга. — Это же хоккеист. Знаменитый хоккеист!
— А-а-а, вот оно что… Да, теперь припоминаю. Что-то слышала… Кстати, нам на Стрелку нужно.
Бари впервые пожалел, что путь на Стрелку (там, где сливаются две реки) слишком короток. Он «втихую» сбросил скорость в надежде разговорить собеседниц. Только те вдруг перешли на однозначные «нет» и «да».
— Все, доехали. Сколько я вам должна?
Алехандров согнал улыбку с лица и неожиданно хрипловатым голосом произнес:
— Вместо денег — телефон. Я как-нибудь позвоню…
— «Как-нибудь» — не для меня! Спасибо!
— Нет, не выпущу, — уперся Бари и щелкнул клавишей блокировки дверей. — До тех пор, пока не получу номерок телефона, будем сидеть в машине.
— Сидеть мне некогда. Дела… Номер телефона…
Алиса прикрыла глаза… и с расстановкой продиктовала шесть цифр.
— Теперь всё? До свидания!
Понять восхищение Бари несложно. Спустя добрых полтора десятка лет Алиса так же чертовски обворожительна. Честно признаюсь, разыскивал её долго. Временами казалось, тайная любовь моего героя — фантом. Вымысел чистейшей воды. Что никогда у Бари искренних и глубоких чувств к какой-то таинственной незнакомке просто не было. Потому, как и её, этой незнакомки, в природе не существовало. Однако ж нет. Была она! И есть. И имя-то действительно такое сказочное, и взгляд карих глаз с вкрапленными точечками зеленых брызг очарователен и притягивает вмиг…
Впервые когда я до неё дозвонился, представился и осторожно попросил всего лишь вспомнить пару эпизодов тех девяностых, получил категорический отказ. Более того, запрет на эту тему.
— Бог с вами. Мог бы я вам предоставить некоторые фотографии Бари? Возможно, вы мне, в свою очередь, покажите снимки, которые я ещё не видел.
— Как наивны ваши уловки. Да и нет у меня никаких архивов. Так, пара-тройка фотографий…
— Тем не менее…
— Я подумаю…
Алиса думала долго: «Позвоните дней через десять», потом — «Через месяц». Даже: «Не звоните, ничего вспоминать я не хочу». Это уж потом понял, что все разговоры о Бари как скальпелем по живому. Кровоточит до сих пор…