О, Боже! Какие мужчины! Трилогия
Шрифт:
— Тебе повезло, у меня хорошее настроение, — поднялась с подушек и посмотрела на урмыта свысока.
— Ты обещала мне награду, за лечение, — правильно понял мой намёк Вий и тоже поднялся с подушек.
— Проси… Чего ты хочешь, урмыт? — нервно дёрнула плечом, присутствие будущего Советника утомило меня и стало раздражать.
— Дворец удовольствий, — вкрадчиво ответил Вий. — Только ты, и я… моя тэйалия.
— Я подумаю, — зло притопнула босой ногой по подстилке и пнула подушку. — А теперь, вон!
Повиновался урмыт без колебаний. Спорить не стал, задерживаться тоже. Быстро выскользнул за дверь, заставив меня усмехнуться. Ориентируется в обстановке и правильно понимает расстановку сил? Или же это просто хитрость такая, сделать вид, что
Ломать данного конкретного урмыта пока не стоит. Он мне нужен как раз вот таким инициативным и продумывающим шаги наперёд. А вот потом… Занятная будет игрушка, упрямая…
Состояние ухудшилось так же быстро, как и улучшилось ранее. Голова закружилась, и я была вынуждена присесть на подушки. Удобно расположить их под спиной — сил не осталось. Согнулась и обхватила руками колени, притянув поближе, да уткнулась носом в них. Картинки, то ли моих воспоминаний, то ли чужих, вертелись в голове, мешая связно думать. Застонала, голова разрывалась от дум и странных, бредовых рассуждений… Вот лицо, такое знакомое, и одновременно не знакомое… Урмыт, кажется, Ирриан его звали. И он был такой любимый… Как же я тосковала, когда его не стало… Нет, нет… не Ирриан… Совет, с которого не вернулся мой Советник… Это был окончательный упадок некогда великого Дома… Тогда осталось всего лишь двадцать урмытов, и ровно десять миров, на которые не позарился ни один из Домов… Но мне было всё равно, что Дом более не возродить… Я так тосковала по Родине… Так хотела вернуться… В мир высоких гор и зелёных океанов… Снова бы, в тот домик на скале, где по ночам так мягко светятся стены… И переполох… Вокруг бегают, кричат… А я смеюсь, мне весело… Я так ненавижу этот мир, его законы… И так смешно лопаются пузыри, и из них выпадают маленькие дети… Поколение потерянных, бракованных… Они породили волну мутаций, с которой так и не смог справиться Совет… И руки собственного урмыта, который выполнил то, что не посмели сделать другие… Его казнили, наверное… Ведь он посмел поднять руку на тэйалию… Но мне всё равно… Я и сейчас безумна… И мне смешно, так смешно… Я захлёбываюсь смехом… Столько имён, событий, дат… И они такие забавные… Война Великих домов… И мой Дом несёт невосполнимые потери… Самые сильные, самые лучшие уходят первыми… А те кто остаются, не в силах помочь выиграть…
— Кровь… кровь… везде кровь… — шепчут непослушные губы.
А сама я трясусь от смеха, дрожу от холода, что сковывает члены, сгораю от внутреннего жара… И всё это сразу, много… Мне плохо, и хорошо одновременно… Кажется, я просто схожу с ума.
— Ева! — чей-то голос мешает мне веселиться и страдать.
— Я же просила… Я же приказала, никого не впускать… — только и хватает меня на то, чтобы просипеть.
Крепко ухватили за плечи и тряхнули, раз, второй… Смотрела на посмевшего и не видела… Перед глазами всё так же пролетали картины того, что было или есть сейчас? Кто бы подсказал?
— Не смей… — прошептала еле слышно. — Не семей ко мне прикасаться…
Некто упрямый, кого не видела за пеленой образов, и не подумал слушаться. Крепко обхватил руками, прижал к себе, не давая отстраниться…
— Одежда… — попыталась вывернуться из объятий. — Мне не нравится эта одежда…
— Тшшш… — пытался успокоить меня упрямец. — Тебе сейчас станет лучше. Очнись, Ева… Ты же сильная!
Но мне не до разговоров о силе стало. Внутренний огонь, жгущий виски, распространяющийся теплом по замерзавшей ранее коже, заставлял отстраняться, выворачиваться из рук, рвать одежду на себе.
— Посиди спокойно, — упрашивал мужчина, не давая вертеться, держа крепко. — Я помогу. И лишнее снять, и безумие приглушить…
Не слышала его, да и не интересно было, что он там говорил. Он мешался, и сильно, потому сопротивлялась, как могла произволу — меня пытались уложить и обездвижить, навалившись сверху всем телом. Боролась отчаянно… Вырывалась, кусалась, царапалась… До тех пор, пока не выдохлась.
Когда это жуткое состояние схлынуло, обнаружила себя лежащей,
— Слезь с меня! — потребовала, но пока без матерных выражений.
— Ева, ты? — задал идиотский вопрос урмыт.
— А ты видишь кого-то ещё? — не смогла удержаться, съязвила.
Отвечать мне урмыт не стал, как и менять положение тела. Даже сильнее к полу прижал и отрешённо провел рукой по моим спутанным волосам. Пальцами выцепил прядь и аккуратно потянул её, рассматривая на свет.
— Эй! — возмутилась, дышать стало нечем, слишком уж сильно он меня прижал. — Сошёл с ума?
— Нет, — произнёс невозмутимо и отпустил прядку.
Волосы, щекоча, рассыпались по лицу, и урмыт сдул их, равнодушно наблюдая за тем, как я морщусь в ответ на это действие. Опершись руками о пол, легко поднялся, но меня в покое не оставил. Нагнулся, крепко ухватил за руки и помог встать. Пошатывалась, но на ногах удержаться смогла, не без помощи бывшего Главы Совета, который крепко обхватил меня за талию, не давая упасть и не особо спеша отпускать, как только я обрела равновесие. Притянул к себе и по-хозяйски зарылся носом в мои волосы. Потёрся щекой о них, медленно, словно задумавшись, погладил рукой поясницу и заглянул мне, завороженной его странным поведением, в глаза. Синий взгляд был донельзя серьёзным и каким-то отсутствующим.
— Тебе необходимо отдохнуть… И что-то придумать для того, чтобы не возвращаться больше к безумию… То, что я делаю — временно. Достаточно упустить момент, и всё вернётся. Ты это понимаешь? — мягко-мягко, вкрадчиво-вкрадчиво, мужчина провёл пальцами по моей скуле, вызывая странные эмоции, которые не взялась бы идентифицировать — ибо страшновато было взглянуть в лицо правде.
— Нужны урмыты. Много урмытов, — неохотно обратилась к тому хаосу знаний, что опасно напирали на невидимую плотину в мозгу, сдерживающую их сейчас и не дающую взять надо мной контроль. — То, что вытаскивали меня оттуда только двое… Это сказалось. Если бы тащили обратно хотя бы двадцать, всё было бы проще, — голова закружилась, и я невольно уткнулась носом Вию в грудь. — А ты с ней торговался… я помню… Она тебе подходит… — говорить становилось всё тяжелей и тяжелей, а ноги уже совсем не держали. — И продвинет в Совет… Вы два сапога пара. Почему ты вернул меня? И как ты вошёл?
Урмыт не ответил, подхватил на руки, не дав упасть в очередной раз и аккуратно опустился, не выпуская меня, на пол. Удобно устроил у себя на коленях и тяжело вздохнул.
— С тобой дело иметь проще, как и глаза отвести в нужный момент, — проговорился или специально дразнит, или какие-то цели преследует?
— И часто ты такие фокусы проворачиваешь? — задала вопрос и пожалела об этом, разговор стоило бы прервать, сил совсем не осталось.
— Только тогда, когда очень надо. Мне необходимо было подобраться к ней тогда, когда она не в состоянии была бы услышать предупреждение Дома, — надо же, пояснил свои действия, чем удивил и сильно.
— Подобрался, значит, — горько усмехнулась.
Уж слишком яркими были воспоминания о пережитых недавно моментах. Интересно, они — результат вмешательства урмыта? Или просто сами по себе образовались, как последствия моего слияния с системой контроля… Пока ещё не разобралась, что это было, на самом деле… То ли вселение душ умерших тэйлий, когда-то владевших этим Домом. То ли просто куски архивов, в которые все чувства и события глазами тэйалий были записаны? Кажется, я знаю ответ… И он мне не нравится… Сжала пальцами виски, голова снова заболела, стоило только напрячь память и попытаться разобраться… Там намешано всего, по-моему. Отпечаток личности одной из тэйалий, который снимался при каждом её слиянии с системой… И хроника событий глазами тех тэйалий, кто не мог управлять Домом. Кроме меня, и той, первой, таковых больше не было… Если архив Дома не врёт. Но… Не могу, дальше просто не могу рыться и пропускать через себя… Кажется, я снова ухожу от самой себя.