О Бруно Беттельгейме
Шрифт:
Забегая вперед, скажу, что по мере продвижения к состоянию "идеального заключенного" у человека появляется амнезия -частичная потеря памяти. Распад личности -- распад цельной картины мира. Для узника становится реальным только то, что происходит внутри лагеря. Весь мир за пределами колючей проволоки нереален, его не существует. Все болезненные, мучительные воспоминания о семье, близких, о прошлой нормальной жизни подавляются. Человек начинает забывать то, чего нельзя забыть,-- имена своих родителей, название родного города... Он видит: с ним. происходит что-то ужасное, и этот ужас ускоряет разрушительный процесс, идущий в его руте. Книга, которую Беттельгейм "писал" в лагере, спасла ему жизнь -- защитила от лагеря, позволила остаться человеком.
К моменту выхода из лагеря она была почти готова -оставалось только ее записать. Это большая
– - "Просвещенное сердце"., Нью-Йорк, 1960.)
Методика превращения человека в "идеального заключенного"
Впадание в детство
Суть метода -- прививание взрослому психологии ребенка. Это проявляется в лагере повсюду. Хроническое недоедание заставляет Человека все время думать о еде. Постоянные темы разговоров заключенных: что давали или будут давать в столовой, что удалось достать в лагерном магазине, стащить со склада, выменять на что-нибудь ценное, что едят эсэсовцы и т. п. Далее, в лагере особое, преувеличенное внимание -- чистоте. У заключенных все время проверяют чистоту рук, ушей, обуви, постели. Как их наказывают? Взрослому человеку при всем честном народе снимают штаны и стегают его розгами --- типично детское наказание. Д,алее, в лагере действует огромное число законов, предписаний, инструкций, постановлений и так далее. Причем многие на них неизвестны заключенным, зачастую противоречат друг другу и создают в лагере такую обстановку, в которой каждый, твой шаг -- нарушение. Ты все время находиться в состоянии нашкодившего школьника -- тебя все время есть за что наказать.
В результате -- взрослый человек начинает вести себя, как ребенок. В лагере между заключенными нет сильных, постоянных привязанностей, нет настоящей дружбы. Узники -- как дети, то поссорятся, то помирятся, то снова ссорятся. Этические нормы -детские. Заслугой считается украсть, утащить что-нибудь из лагерного хозяйства. В лагере полно добровольных доносчиков, хотя доносительство никак не вознаграждается, не создает лучших условий, не спасает от газовой камеры.
Эпизод из моего школьного детства. Как-то в классе третьем-четвертом у нас в школе завели такой порядок. Утром у входа нас встречала милая пионервожатая в белом халатике с красным крестом. Мы показывали ей ладошки и входили в школу. Если у тебя ладошки грязные, ты отправляешься в умывалку, а затем в класс. Никого не наказывают, не высмеивают -- инцидент на этом считается исчерпанным. Но я до сих пор помню то неясное чувство неловкости, стыда, унижения, от которого я смог отделаться, только прочитав Беттельгейма. Казалось бы, все правильно: чистота -- залог здоровья. Но когда тебе десять лет, ты -- взрослый человек, а эти ладошки низводят тебя до уровня трехлетнего ребенка.
Коллективная ответственность
В лагере не наказывают именно того человека, который совершил проступок. Наказанию подвергается вся группа заключенных, в которой находился провинившийся. Если нарушение произошло в бараке, наказывают весь барак, если во время работы -- всю рабочую команду. Бывали случаи, когда и весь лагерь отвечал за проступок одного человека. Этот метод хорош тем, что заставляет самих заключенных следить, чтобы в лагере всегда все было в полном порядке. Тебе не дадут совершить подвига, поступка твои же товарищи по несчастью -- они вовремя свяжут тебя по рукам и ногам. Парадоксальная ситуация -- интересы эсэсовцев и заключенных начинают совпадать.
Легко понять, что возможность нести ответственность за свои собственные поступки -- сильное душеукрепляющее средство, и в лагере оно недопустимо.
Не высовывайся
В лагере постоянно, примерно на одном уровне, поддерживается "фон террора": время от времени на глазах у заключенных кого-то секут розгами, расстреливают, посылают в газовую камеру. Вот стоит эсэсовец. Он чувствует, что для поддержания этого фона уже пора кого-то наказать. Кого выбрать, когда все такие неразличимые -- одинаково постриженные, в одинаковых полосатых пижамах? Того, кто хоть чем-то выделяется из общей массы, то есть еще сохранил что-то свое, индивидуальное.
Сила этого метода в том, что человек в своем естественном стремлении к безопасности станет сам производить внутреннюю работу по разрушению своей личности, чтобы слиться с этой серо-полосатой массой, стать неотличимым.
Не смотри
Еще одна сцена из .лагерной жизни. Эсэсовец измывается над своей жертвой. К месту действия приближается группа заключенных.
Почему в лагере запрещено носить часы? Имея часы, ты знаешь, сколько времени осталось до обеда, можешь распределить свои силы, сам что-то спланировать, сам, хоть в какой-то мере, управлять ситуацией. Это частный случай общего правила -отсутствие в лагере информации о чем бы то ни было. Информация -- не просто удобство, это возможность самостоятельно оценить ситуацию, это какое-то право. А в лагере человек лишен даже "самого личного" права -- права на смерть. Попытка самоубийства наказывалась... смертной казнью.
Утренняя зарядка
Завыла сирена. 45 минут -- на то, чтобы встать, прибрать постель, совершить утренний туалет, выпить чашечку теплой жидкости, называемой "кофе", и построиться на плацу. Заправке постелей -- особое внимание. Все должно иметь абсолютно правильную геометрическую форму: углы -- прямые, поверхности -плоские. Подушка -- в форме куба, одеяло, на которое специально нанесен симметричный прямоугольный рисунок, должно быть сложено способом, соответствующим этому рисунку. И не просто одна постель, но и ряд их в одном проходе должны быть выстелены по струнке -- иногда эсэсовцы проверяют заправку постелей с помощью геодезических приборов.
Теперь представьте себе барак, двух- или трехэтажные нары, а на них -- люди, разбуженные сиреной после шестичасового заполненного кошмаром сна. Тот, кто наверху, неизбежно портит все тому, кто внизу. И если хоть одна постель будет убрана неправильно, пострадают все. А у тебя только 45 минут. Идет зарядка, зарядка враждой и ненавистью к своему же товарищу, заключенному.
Но вот с постелями покончено, теперь -- в туалет. Ну, туалет -- это слишком сильно сказано. На барак в тысячу человек -- пять открытых всем ветрам и взорам толчков. Выстраивается очередь. У всех заключенных из-за плохого питания, тяжелой работы и общей нервной обстановки трудности с желудком. Очередь двигается невыносимо медленно. Она начинает подгонять человека, занимающего толчок, оскорблениями, насмешками. Надо успеть, потому что потом, во время работы, если тебя прихватит, придется идти к эсэсовцу и, превратившись в ребенка, выпрашивать у него разрешение сходить в туалет. Вдоволь поиздевавшись над тобой, он может разрешить. А может -- не разрешить.
Идет утренняя зарядка злобой и ненавистью, которой должно хватить на весь день. Эта едкая кислота, накапливаясь внутри человека, обращается против него самого -- разъедает его существо.
Защита
Работа
Если мы ищем средство самоутверждения, что-то такое, на основе чего можно строить, а не ломать, то первое, приходящее в голову, это работа. Человек может думать так: "Ну ладно. Я вижу, что творится вокруг. Но то, что я делаю, я делаю хорошо. Я -- специалист, меня уважают, и этого у меня не отнимешь". Конечно, в лагере не так уж много возможностей для квалифицированного труда, но кое-что все же есть -- небольшие заводы, мастерские и так далее. Представим себе интеллигента, который попадает, скажем, на кирпичный завод. Поначалу у него все валится из рук, вместо кирпичей -- причудливой формы" лепешки. Но он очень старается. И вот месяца через три он уже делает вполне приличные кирпичи. Они и ему самому нравятся, да и другим не стыдно показать. Правда, одна мысль не дает ему покоя -- а куда идут его красивые кирпичи? В соседнем лагере строится крематорий, в котором будут сожжены тысячи, миллионы людей. А может быть, и он сам. "И я своими кирпичами участвую в строительстве этого крематория". Можно, конечно, посильнее зажмуриться и сосредоточиться на совершенствовании формы кирпичей. Но как только эсэсовцы замечают, что у заключенного кирпичи начинают получаться, его сразу же переводят на другую-самую грязную и тяжелую работу. Цель -- показать тебе, что от твоего умения, старания, от тебя ничего не зависит. Ты будешь делать то, что может сделать любой. Еще лучше, если эта работа к тому же и бессмысленна. Отсюда перетаскивание камней с места на место и погрузка песка в вагоны ладонями.