О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011
Шрифт:
Тензин Гьяцо), Десаль – это «светлая», Цэринг – «долгая жизнь», к тому же это связь с моим прежним именем Инга. Не называйте меня больше Ингой.
Спрашиваю, что она делает, чем занимается. – Беру уроки дармы, то есть учения (она нараспев произносит слово «Дарма» вместо принятого у нас, ученых, – «Дхарма»). И еще хожу на медитацию. Каждый день два занятия.
ОНА ЖИВЕТ
– Но это, наверное, стоит денег? – Да, надо платить. – Как же ты их зарабатываешь? – По-разному. Шью из ткани футляры для священных книг. Рисую небольшие картины и продаю, покупают обычно европейские буддисты, приезжающие принимать учение Его Святейшества. Платят не очень много, но мне хватает. А еще я иногда подрабатываю переводчицей, если приезжает какая-нибудь группа из России.
– Ты выучила тибетский? – Нет, перевожу с русского на английский. – Ты же живешь здесь восемь лет, почему не выучила
тибетский?
– Не знаю, не идет, как будто какая-то стена не дает мне это сделать. Я пыталась несколько раз, не получается.
– Но ведь английский получился. Когда ты уезжала из России, ты его не знала.
– А я не учила английский. Просто однажды проснулась, и оказалось, что все понимаю и говорю.
Вот так. Вообще с ней очень интересно разговаривать. Она живет в ею созданном мире, где реальное и мифическое нерасчленены, она не хочет его покидать и что-либо менять в своей жизни. Она не хочет становиться монахиней (сказала, это не для нее), не хочет выходить замуж (сказала, ей это неинтересно). Возвращаться в Россию, в Калмыкию, она тоже пока не хочет, хотя там ее ждут родители, сестры, племянники. Однажды сказала, что хотела бы жить в Монголии. Почему именно там? Там просторные степи и все ходят в национальной одежде. Все так, но в Монголии она никогда не была, это всего лишь какое-то видение, посетившее ее.
ПРИШЛОСЬ ВМЕШАТЬСЯ И НАПОМНИТЬ ХАМБО-ЛАМЕ НЕ СТОЛЬКО БУДДИЙСКУЮ, СКОЛЬКО ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ИСТИНУ: КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК САМ ВЫБИРАЕТ СВОЙ ПУТЬ И САМ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕГО В ЭТОЙ И ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ЖИЗНЯХ
Но главная причина, по которой она не хочет покидать Дхарамсалу, это ее ощущение какой-то мистической связи с Далай-ламой. Она приехала в город впервые в день его рождения. Она почти умирала – он изменил ей имя и вылечил ее. Она для него не просто житель Дхарамсалы, каких здесь тысячи, он узнает ее при встрече.
Цэринг (теперь я тоже называю ее так) подарила мне фотографию, где она снята вдвоем с Далай-ламой. Это редкий снимок, не так уж часто он фотографируется с кем-нибудь вдвоем, чаще большими группами.
– Я не могу без Его Святейшества, – говорит она, – он раскрыл мне смысл жизни, и это произошло здесь. Как я могу уехать отсюда?
Резкий в выражениях и поступках Хамбо-лама, когда я представила ему Цэринг и рассказала историю ее появления в Дхарамсале, сразу перешел в наступление:
– Буддизм не женское дело. Ты не должна здесь оставаться. Вернись на родину, в Калмыкию, выйди замуж, роди детей – в этом назначение женщины. А постигать
И, уже обращаясь ко мне, добавил: – Уговорите ее уехать отсюда. Маленькая рядом с крупным, борцовского сложения Хамбо-ламой, Цэринг затихла и не попыталась возразить. Пришлось вмешаться и напомнить Хамбо-ламе не столько буддийскую, сколько общечеловеческую истину: каждый человек сам выбирает свой путь и сам несет ответственность за него в этой и последующей жизнях.
Когда мы уезжали, Цэринг вдруг сказала: – Хотя он, Хамбо-лама, был несправедлив ко мне, я не обиделась. Он ведь перерожденец.
– И ты можешь определить, чей? – спросила я. – Я – нет. Но здесь, в Дхарамсале есть такие специалисты, они могут это установить.
– А по каким признакам ты определяешь, кто перерожденец?
– У него светлая кожа, зеленые глаза и экспрессивное, непредсказуемое поведение.
Разглядеть цвет глаз Хамбо-ламы мне так и не удалось, но прочие признаки действительно имелись.
На обратной дороге в Москву я рассказала ему этот сюжет. Смутить Хамбо-ламу чем-либо нельзя, но, кажется, на сей раз мне это удалось.
Эпилог. Далай-лама XIV так и не приехал в Бурятию, а также в Туву и Калмыкию, куда он тоже был приглашен. МИД России не дал ему визу, мотивируя это невозможностью гарантировать ему безопасность. А кто угрожает Далай-ламе в нашей стране? Настоящие причины отказа российские власти не разглашают, но они ясны каждому: нежелание властей портить отношения с Китаем, для которого Далай-лама – регsona поп grata.
Буддисты Бурятии глазами ссыльного народовольца Моисея Кроля (90-е годы XIX века)
(опубликовано: Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство. Третьи Доржиевские чтения. СПб.: Нестор-История, 2009. С. 283–291)
М. А. Кроль прожил удивительную жизнь, начавшуюся в 1862 г. в маленьком еврейском местечке в пригороде Житомира и закончившуюся в Ницце в последний день 1942 г. Между этими двумя датами и географическими точками пролегли 80 лет, в течение которых М. А. Кроль сыграл несколько исторических ролей: народоволец, политический ссыльный, ученый-этнограф, адвокат по делам пострадавших от еврейских погромов в 1903–1905 гг., сотрудник газеты «Восточное обозрение» в Иркутске, с 1918 г. вынужденный эмигрант сначала в Китай, затем во Францию, где он стал организатором ряда обществ по сохранению русской и еврейской культуры в эмигрантской среде и, наконец, автор мемуаров «Страницы моей жизни». Первые три этапа его жизни имеют прямое отношение к заявленной теме.
По процессу народовольцев 1887–1889 гг. М. А. Кроль был сослан в Забайкалье, где прожил в качестве политического ссыльного с 1890 по 1896 г. Местом его приписки стал город Ново-Селенгинск, откуда он с разрешения губернатора Забайкальской области стал совершать разъезды по разным населенным бурятами частям губернии и изучать быт и нравы местного населения, о чем опубликовал несколько статей, достаточно хорошо известных этнографам-сибиреведам.