О бывшем наемнике и взрослой женщине
Шрифт:
Итан слушал и хмурился.
Леффо не друг. Но с другой стороны, возможно, мое вмешательство спасло Итану жизнь. Месяца три назад его собирались расстрелять, даже день назначили. Но потом пришел приказ — подождать. По крайней мере, Итану так сказали. Его оставили в покое… Теперь вот отпустили вовсе. Я точно не должна винить себя в неосторожности.
Хотя то, что отпустили просто так, Итана немного настораживало, просто приказ освободить — и все, и еще, распоряжение только на словах — по приезду зайти в Управление безопасности.
Леффо
— Я скоро вернусь, Джу, — Итан поцеловал меня в лоб. — А потом мы решим.
Мы теперь вместе — это казалось так естественно. Без признаний, без обещаний, без планов на будущее. Мы просто вместе.
Он еще долго обнимал меня на пороге.
Потом я ждала…
И чтобы хоть чем-то занять себя и мучиться сомнениями, я взялась варить кофе, потом мыть тарелки. Впрочем, уже на третьей, поняла, что подкашиваются ноги и кружится голова. Надо пойти прилечь, и так слишком много волнений сегодня, а в моем положении надо быть осторожней.
Я поднялась к себе, и прилегла всего на минутку, но тут же уснула.
Когда проснулась — было уже темно.
Скоро за Дарой придет ее парень, она убежит… надо пойти, помочь Олту на кухне.
Когда я спустилась, увидела чудесное: на кухне Итан, в моем кружевном передничке, старательно отдраивал кастрюлю, в которой у меня пригорело на днях рагу, но отмыть самой пока не поднялись руки. И между делом обсуждал с Олтом рыбалку.
— Джу! Как ты? Отдохнула?
Такой довольный, чисто выбритый, в свежей серой рубашке в мелкую клетку, рукава закатаны до локтей. Весь в работе.
— Тебе невероятно идут мои кружавчики!
— Да? — ухмыльнулся он. — Готов радовать тебя этим зрелищем хоть каждый день.
— Я подумаю над этим, — улыбнулась в ответ.
— Чего тут думать? Ты садись пока. Мы тут с Олтом замариновали мясо, так что я сейчас пожарю и еще картошки на ужин. Как ты относишься к жареной картошке?
— Я смотрю, ты уже совсем освоился на моей кухне?
— Да, — он пожал плечами. — Я подумал, если меня лишат звания и выставят вон, ты возьмешь меня поваром? Олт меня научит, я буду стараться.
Довольный. И так хочется верить, что теперь все будет хорошо.
Я подошла, обняла его сзади, потерлась щекой о его плечо.
— Между прочим, значительная часть всего, что ты тут видишь, куплена на твои деньги. Так что можешь считать себя совладельцем.
— Отлично! Тогда тем более садись, Джу. Я сейчас домою… Что ты делала с этой кастрюлей?
— Я приготовила ее специально для тебя. Знала, что тебе понравится.
Видела, с каким
Мы так и не объяснили ничего. К хугам… я не обязана ничего объяснять. Не сейчас. Самой бы во всем разобраться, что я имею право говорить, что нет… что мы будет делать дальше?
Сейчас я просто сидела и смотрела на него, этого генерала и любовника… не важно. Мне нравилось.
Он делал это для меня.
И мне даже захотелось, чтобы поскорее вечер и все разошлись. Выгнать их, что ли? Олта тоже отпустить домой, закрыть кафе. Гостей, конечно, так просто не выгонишь… Но не принимать заказы больше, к хугам всех… Я хочу просто побыть вдвоем. Совсем. На всю ночь.
Звякнула дверь. Пришли за Дарой.
Выгнать…
— Добрый вечер, ти Сатоцци!
Нито такой вежливый мальчик, он всегда заходит здороваться.
— Добрый вечер, Нито.
Газета у него в руках.
— Вы ведь отпустите Дару со мной, ти Сатоции?
Иногда я чувствую себя строгой матерью.
— Идите. Но завтра утром не опаздывай, Дара.
— Спасибо, Джу. Я не опоздаю!
Она берет Нито за руку, чмокает в щеку, уже почти собираясь увести.
Но вот где-то тут он замечет Итана и замирает с открытым ртом.
— Нито, идем.
— Да… простите… а… — неуверенно мнется Нито, разворачивает газету. — Простите, сенаро… а вы…
И я понимаю, что на первой полосе вечерней газеты фотография Итана, выходящего утром из поезда. И когда успели? «Генерал Гратто возвращается в Альденаер!» Невозможно не узнать.
Итан ставит кастрюлю в раковину.
— Вы что-то хотели, молодой человек? — в его голосе неожиданный лед, до звона.
ГЛАВА 40. Слезы
Марис
16 лет назад, конец лета
Его ладонь на моем бедре, так нежно поглаживает. У него нежные, чувственные пальцы, мягкие, гладкие, и это удивительно приятно, но… Я не знаю, в чем дело. Шелковая простыня, аромат свежих роз, такой, что голова кружится… свечи у изголовья.
Мне ведь только что было невероятно хорошо! Меня только что так красиво отымели во всех позах, я выгибалась и кричала, словно кошка, не в силах сдержаться. У меня до сих пор шумит в ушах и колотится сердце... Забывшись, я чуть снова не покусала его, или покусала? Чуть-чуть, не до крови. Нельзя кусаться. Нельзя… Надо держать себя в руках.