О Чехове

Бунин Иван Алексеевич

А. В. Жиркевичу, 10 марта 1895.

...

..."Стихи - не моя область, их я никогда не писал, мой мозг отказывается удерживать их в памяти, и их, точно так же, музыку, я только чувствую, но сказать определенно, почему я испытываю наслаждение или скуку, я не могу".

***

А. С. Суворину, 16 марта 1895, Мелихово:

..."Моя мать, заказывая мяснику мясо, сказала, что нужно мясо получше, так как у нас гостит Лейкин из Петербурга. "Это какой Лейкин?
– изумился мясник.
– Тот, что книги пишет?" и прислал превосходного мяса. Стало быть, мясник не знает,

что я тоже пишу книги, так как для меня он всегда присылает одни только жилы".

***

Ему же 13 апреля, Мелихово, 1895 г.

...

..."Буржуазия очень любит так называемые "положительные" типы и романы с благополучными концами, так как они успокаивают ее на мысли, что можно капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым".

{272}

***

Ф. О. Шехтелю, 15 февраля 1896 г., Москва.

..."Сегодня вечером мы у Льва Толстого, вернемся от него в 11 часов. Если найдете возможным повидаться с нами после 11, поужинать и проч., то не пожалуете ли Вы в оный час в "Славянский базар".

***

В. Г. Короленко, 19 февраля, 1896 г., Мелихово.

..."На вечер Г. И. Успенского едва ли попаду, так как выбраться из дому теперь мне нелегко и так как, вообще говоря, на вечерах я не читаю. Достаточно мне почитать 3-5 минут, как во рту у меня сохнет, голос сипнет, и я начинаю непрерывно откашливаться.

У Вукола я не праздновал. Проездом через Москву был у Льва Толстого и с удовольствием провел у него часа два".

***

Вл. И. Немировичу-Данченко, 26 ноября, 1896 г.

Мелихово:

..."Говорить о литературе? Но ведь мы о ней уже говорили. Каждый год одно и то же, одно и то же, и все, что мы обыкновенно говорим о литературе, сводится к тому, кто написал лучше и кто хуже; разговоры же на более общие, более широкие темы никогда не клеятся, потому что, когда кругом тебя тундра и эскимосы, то общие идеи, как неприменимые к настоящему, так же быстро расплываются и ускользают, как мысли о вечном блаженстве. Говорить о своей личной жизни? Да... мы, пожалуй, поговорили бы, но тут уж мы {273} стесняемся, мы скромны, неискренни, нас удерживает инстинкт самосохранения, и мы боимся. Мы боимся, что во время нашего разговора нас подслушает какой-нибудь некультурный эскимос, который нас не любит

и которого мы тоже не любим... Я боюсь нашей мора

ли, боюсь наших дам..."

***

Ф. Д. Батюшкову, 15 декабря, 1897 г., Ницца.

...

"Вы выразили желание в одном из Ваших писем, чтобы я прислал интернациональный рассказ, взявши сюжетом что-нибудь из местной жизни. Такой рассказ я могу написать только в России, по воспоминаниям, и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно и типично".

***

1898

..."Золя все-таки прав (Дело Дрейфуса.), так как дело писателей не обвинять, не преследовать, а вступиться даже за виноватых, раз они уже осуждены и несут наказание. Скажут: а политика? интересы государства? Но большие писатели и художники должны заниматься политикой лишь настолько, поскольку нужно обороняться от нее. Обвинителей,

прокуроров, жандармов и без {274} них много и во всяком случае роль Павла им больше к лицу, чем Савла".

***

И. И. Горбунову-Посадову, 9 ноября 1898 г., Ялта.

...

"В своей жизни я ни одного человека не уважал так глубоко, можно даже сказать, беззаветно, как Льва Николаевича".

***

А. М. Пешкову (М. Горькому), 3 января 1899 г., Ялта.

..."нет сдержанности, нет грации. Когда на какое-нибудь определенное действие человек затрачивает наименьшее количество движений, то это грация. В Ваших же затратах чувствуется излишество".

..."частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степь нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т. п. такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными; красочность и выразительность в описании природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как "зашло солнце", "стало темно", "пошел дождь" и т. д."

..."Рассказ Чирикова наивен и фальшив, рассказ Вересаева - это грубая подделка под что-то... грубая и тоже наивная. На таких рассказах далеко не уедешь. В Вашем "Кириллке" все портит фигура земского {275} начальника... Не изображайте никогда земских начальников. Нет ничего легче, как изображать несимпатичное начальство, читатель любит это, но это самый неприятный, самый бездарный читатель. К фигурам новейшей формации, как земский начальник, я питаю такое же отвращение, как к "флирту" - и потому, быть может, я не прав. Но я живу в деревне, я знаком со всеми земскими начальниками своего и соседних уездов, знаком давно и нахожу, что их фигуры и их деятельность совсем нетипичны, вовсе неинтересны, - в этом, мне кажется, я прав".

***

"Я мирюсь в описании с "коллежским асессором" и с "капитаном второго ранга", но "флирт" и "чемпион" возбуждают (когда они в описании) во мне отвращение".

***

"Вересаев талантлив, но груб - и, кажется, умышленно. Груб зря, без надобности. Но, конечно, он гораздо талантливее и интереснее Чирикова".

***

В. Ф. Коммиссаржевской, 19 января 1899 г., Ялта.

..."Вы задали мне неразрешимую задачу. Во-первых, я во всю жизнь мою никогда не писал рецензий, для меня это китайская грамота, во-вторых, я не пишу {276} в "Новом времени". Кстати сказать, в "Новом времени" я не работаю уже давно, с 1891 года".

***

М. П. Чеховой, 20 января 1899 г., Ялта.

"Иван, вероятно, уже говорил тебе о моих переговорах с Марксом.

...Во 1-х, произведения мои будут издаваться образцово. Во-вторых, я не буду знаться с типографией, и с книжными магазинами, меня не будут обкрадывать и не будут делать мне одолжений".

***

И. А. Леонтьеву (Щеглову), 20 января 1899 г., Ялта.

..."Я далек от того, чтобы восторгаться современностью, но ведь надо быть объективным, насколько возможно справедливым. Если теперь нехорошо, если настоящее несимпатично, то прошлое было просто гадко".