О чем молчат подростки..
Шрифт:
– Я не поняла, Реджина! – мама щёлкает пальцами у моего лица и только тогда я обращаю на неё внимание.
– А? Брокколи… точно..
– Что это у тебя в руках?
Она вырывает листочек и внимательно читает каждую строчку, не упуская совершенно ничего. Я тем временем наливаю в кастрюлю воду и ставлю её на плиту.
– О, Дейв, ты пристроил нашу девочку в школу? Какой ты молодец, – мама подходит к папе и целует его в щёку.
– Я смотрю, у тебя сегодня хорошее настроение?
–
– Что это с ней? – спрашиваю я.
– Даже не знаю..
Поднимаюсь вслед за мамой и захожу в их спальню.
– Дейв, это ты?
– Нет, мам..
– Сколько тебя можно учить, Джини, что нужно стучать в дверь, прежде чем войти!
– Я хотела сказать, чтобы ты не забыла посолить воду...
– Я бы это сделала и без тебя.. но, спасибо, – мама подходит ко мне и обеими руками теребит меня за щёки, – я позову тебя к ужину.
Она выходит из комнаты, напевая вполголоса непонятные обрывки из песен. Что это с ней??
****
Ужин прошёл в полнейшей тишине. Даже сегодня с молитвами не затягивали. Папа весь вечер смотрел на меня и явно хотел о чём-то спросить, но… наверное, решил, что будет более подходящий момент, если он спросит меня о чём-то в моей комнате. Так оно и случилось. Пока я сидела и переписывалась с друзьями, он зашёл ко мне в комнату. Мы поговорили с ним о предстоящем завтрашнем дне и о том, что меня там ждёт. Последнее, что он сказал мне уходя из комнаты, это было:
– Никто и никогда не сможет тебя обидеть, потому что ты моя дочь и я люблю тебя.
Это очень важно для меня, потому что до четырнадцати лет родители вообще не воспринимали меня за их ребёнка. Я всегда чувствовала себя чужой, а когда родилась Элизабет, мне тогда было одиннадцать лет, то тогда я вообще была сама по себе. Это сейчас, они всё обдумали и теперь я вновь «расту в семье».
После не совсем трудового дня, я принимаю наконец-таки душ, а после него устраиваю себе тёплый и уютный вечер. Между прочим последний, потому что завтра начнётся школа и у меня совсем не будет времени на то, чтобы даже сделать маникюр, не говоря уже о времени для себя. Завариваю в большую кружку тёплый фруктовый чай, поднимаюсь в свою комнату и беру первую попавшуюся книгу, которая была у меня на столе.
– Отлично, вроде, не так сопливо…
Приглушаю свет и начинаю читать. Когда я читаю, я получаю кайф. Мне так нравится трогать книжный переплёт, а если на обложке выгравированы буквы, то кайф я получаю вдвойне приятнее. Обожаю книжный запах, обожаю кончиками пальцев проводить по каждой строчке и ощущать не сенсорный экран своего планшета или телефона, а ЛИСТЫ БУМАГИ. Читая любую книгу, я прямо-таки получаю колоссальную энергию, я живу вместе с персонажами. Плачу, смеюсь, переживаю долгие разлуки. Я чувствую книгу! Надеюсь, я не одна такая сумасшедшая и на планете ещё остались такие книгоманы, как я.
Время за книгой проходит незаметно и на удивление не скучно. Чай помог полностью расслабить моё тело. Чувствую, как веки начинают тяжелеть, но я сопротивляюсь сну. Я не хочу спать..
День 3.
– Реджина, Реджина, подъём! – мама кричит так, что, наверное, слышат все соседи в округе. – Реджина!!
– Я уже встаю.. – отвечаю я маме сонным голосом, а сама даже глаза не открыла.
– Ты думаешь вставать, юная леди?
– Уже..
Открываю глаза и вижу мамино недовольное лицо. Она стоит прямо надо мной и смотрит на меня.
– Через тридцать пять минут прибудет автобус, а ты всё ещё не одетая, не умытая и вообще выглядишь, как дикарь, который сбежал с леса.
– Мама, мама, там блинчики горят! – в комнату забегает Элизабет и тянет маму за руку. Она, спохватившись, выбегает из комнаты, а я ложусь обратно на подушку. Голова раскалывается так, будто по ней целую ночь били маленькими молоточками, а под утро ударили большим. Глаза и лицо отекли, а тело ломит неприятная боль. Медленно поднимаюсь с кровати и, переодевшись в школьные вещи, спускаюсь вниз.
По всему первому этажу витает запах горелого. Этот запах раздражает мой нос и я начинаю задыхаться в дыму.
– Ты решила устроить пожар? – спрашиваю я маму, одновременно открывая окно.
– Я не виновата, что я отлучилась на пару минут. Между прочим, если бы не я, ты бы опоздала в школу.
Подхожу к столу и как только я хочу взять поджаренный бекон, мама ладонью бьёт мне по руке.
– Не тронь!
– Ай! Я просто хочу есть!
– Для тебя я приготовила отдельно. Вот, держи! – мама отдаёт мне в руки контейнер, в котором лежит порезанное яблоко, парочка бутербродов и несколько листьев зелени. Так себе завтрак, если честно.
– А где папа? Разве он не должен быть дома в такую рань?
– Я разве тебе вчера не сказала? Папу оформили на работу, теперь он на более высокой должности, чем был.
– Ясно.
– Твой автобус приедет через десять минут, пора выходить.
Я надеваю свою куртку, беру пока что лёгкий портфель и выхожу из дома. На улице непонятная изморось, от которой волосы на голове начинают завиваться, будто кто-то их просил это делать. По городу плавает туман и чувствуется небольшая прохлада, а ведь дело близится к осени, хотя осенью тут совершенно не пахнет.
Подхожу к остановке, с которой автобус забирает всех детей в школу, и оглядываюсь. По всей остановке уже собрались кучки таких же, как и я, но все, абсолютно все, кроме меня, беседуют друг с другом. От этого положения мне становится неловко. Я стараюсь стоять спокойно, чтобы лишний раз не привлечь к себе внимание. На моё счастье, автобус приезжает быстрее, чем я думала. Все по очереди заходят в него и садятся на свои привычные места, только я одна стою посередине автобуса и не знаю, куда мне сесть. Обычно, в своём старом городке в Пенсильвании, я никогда не ездила в школу на таких старых, грязных и совершенно неопрятных школьных автобусах. До школы меня подвозил папа. А сейчас, я смотрю на это всё и с грустью вспоминаю былые времена. Вздохнув, я сажусь на первые места.