О чем мы промолчали
Шрифт:
Когда я вышла из туалета, то заметила вереницу людей, что тянулась в сторону зала для совещаний. Вот зараза! Пока я разглядывала своё отражение в зеркале и вела вымышленный диалог в своей голове, двадцать минут истекли. Я плавно втиснулась в поток, понадеявшись остаться незамеченной среди всех этих людей. Рядом со мной сразу же появилась Лена, бросившая на меня хмурый взгляд.
— Где записная книжка? Запоминать собралась? Давай за ней и живо обратно! — зашикала она, и я поспешила к своему столу, хорошо здесь было не далеко.
Я схватила блокнот, попутно обронив органайзер на пол, и бросилась обратно, надеясь, что не окажусь последней,
«Просто чудесно!» — раздражённо подумала я, и, взявшись за ручку внезапно вспотевшими ладонями, потянула дверь на себя. Она легко и бесшумно отворились, и я оказалась в ярко освещённом зале для совещаний. Передо мной протянулся длинный стол, выполненный из цельного куска дерева, и, как по команде взгляды всех собравшихся за этим столом, устремились на меня. Щёки вспыхнули и по цвету стали походить на стены из красного кирпича, служившие декором в этом зале. Мой испуганный взгляд плавно заскользил вдоль стола, и переместился туда, где должен был сидеть главный редактор. Господи, надеюсь, он пялится на Лену и её блузку, в вырезе которой виднеется грудь третьего размера!
Но и на этот раз удача повернулась ко мне одним местом. Мужчина, что сидел во главе стола, просматривая какие-то документы, оторвал свой взгляд от бумаг и поднял его на меня.
На миг моё сердце остановилось. Оно просто перестало стучать. Голова кружилась, а в ушах шумел ветер, словно меня выбросили из окна высотки, и я всё падала, падала и падала…
«Нет, нет, нет», — повторяла я мысленно, встретив взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз, обрамлённых длинными пушистыми ресницами. Эти глаза сощурились, окатив меня ледяным взглядом, губы, когда-то казавшиеся мне самими желанными, брезгливо скривились, и мне вдруг стало нечем дышать. Я задыхалась. Ноги дрожали, и если бы я не держалась за дверь, то непременно упала бы сейчас прямо на пол.
Перед ним.
— Павел Андреевич, а у нас в коллективе пополнение, — услышала я щебетание Вероники сквозь пульсирующий шум своей крови в ушах, пока мужчина напротив испепелял меня взглядом, а я стояла, всеми силами пытаясь наполнить свои лёгкие кислородом.
2
Алёна. Шесть лет назад.
Музыка грохотала со страшной силой, разрывая мои барабанные перепонки, глаза никак не могли привыкнуть к ярким вспышкам света, что отбрасывал в разные стороны стробоскоп, и я, наверно, уже в пятидесятый раз за последние полчаса задавалась вопросом: какого хрена я здесь делаю? Очевидно, у моих подруг Лизы и Насти, благодаря которым я как раз здесь и оказалась, были другие мысли по этому поводу. Они смеялись, радовались, как дети, и рвались на танцпол.
— Ты с нами, Ромашка? — спросила Настя, встряхнув волосами и поправляя свою ультракороткую юбку тёмно-синего цвета, в которой её длинные стройные ноги казались ещё длиннее. Она склонила корпус вперёд, облокотившись о заграждение, и разглядывала танцпол с высоты второго этажа.
— Нет! Достаточно того, что я пришла сюда, — отмахнулась я, пытаясь перекричать музыку. — О танцах речи не шло.
— Это же ночной клуб, — хихикнула Лиза, — я думала, ты знаешь, для чего сюда приходят.
— Ещё слово — и я вообще уйду!
— А вот и не уйдёшь! Зря что ли Лизке физрук все ноги оттоптал, — засмеялась
Клуб «StiLLs» открылся относительно недавно, месяца три назад, мы как раз заканчивали одиннадцатый класс. Лизка мне все уши про него прожужжала, прося сходить с ней, и это чертовски раздражало. В то время я усиленно готовилась к выпускным экзаменам, таскалась по репетиторам, в общем, не до клубов было. И вот тогда мне в голову пришла, как я на тот момент думала, гениальная идея. Я пообещала сходить с ней, но только при одном условии — если она пригласит нашего физрука Сергея Леонидовича на танец. На нашем выпускном. Прямо на глазах у всех. Кто ж знал, что эта бедовая осмелиться! Уж точно не я! И вот когда они плавно кружились под «Медлячок» Басты я поняла, что идея была полный отстой, но уговор есть уговор. Потом начались выпускные экзамены в школе, дальше поступление в университет, потом Лизка уехала к бабушке в деревню, и клуб как-то плавно перешёл в спящий режим.
Но в конце августе, когда всё утряслось, мы благополучно поступили, а Лизка вернулась из деревни, она захотела получить свою расплату.
— Я и так две недели тухла в деревне, разглядывая коровьи задницы! — сказала она мне тогда.
И вот я была здесь. Слушала музыку, которая больше походила на рычание какого-то старого драндулета и мечтала, чтобы этот кошмарный вечер поскорее закончился.
— Шли бы вы уже. Или ты без Сергея Леонидовича больше не танцуешь, Лиз? — едва сдерживая смех, спросила я.
— Конечно! В следующий раз позову его с собой, — она скорчила мне смешную рожицу, а я решила, что с меня и сегодняшнего раза достаточно. Больше они меня сюда не затащат. Ни-за-что!
— Если пойдёшь в бар, возьми мне мохито, — попросила Настя, и они, виляя попами, стали спускаться к танцполу, который находился на первом этаже.
Дождавшись, когда они уйдут, я поплелась к барной стойке, по пути постоянно натыкаясь на кого-нибудь. Музыка просто взрывала мой мозг, и я хотела заткнуть уши руками, а в идеале — вообще уйти отсюда. Но пока меня ждали головная боль, звон в ушах и молодой бармен, что уже маячил впереди.
Получив заказ, я принялась пробиваться обратно. Это был тот ещё квест — пройти до столика и не пролить жидкость. Мохито Насти так и норовил выпрыгнуть из бокала, пока народ подходил к стойке и локтями вытеснял меня оттуда.
Отойдя подальше от бара, я выдохнула. Наш столик уже виднелся на горизонте, и, кажется, я даже ничего не пролила.
— Паш, смотри, какая малышка здесь! Эй, крошка, тебе хоть восемнадцать есть? — услышала я позади себя, а затем кто-то бесцеремонно схватил меня за задницу здоровой лапищей, прямо всей пятернёй, и принялся наминать сквозь ткань джинсы.
В тот момент я действовала на автопилоте, когда повернулась и рука сама собой плеснула Настин мохито в рожу придурку, что стоял прямо передо мной. Высокий, тёмные волосы, широкие плечи. Карие, почти чёрные глаза, в которых читалось непонимание, смотрели на меня с красивого лица, по которому медленно стекала жидкость. Лёд разлетелся по полу, а кое-где на белой футболке брюнета виднелись листики мяты.
Вздумал меня лапать, кретин? Вот и получай!
— Ты чо творишь, чокнутая? — даже сквозь грохот музыки я услышала его слова. Капельки мохито повисли на его длинных тёмных ресницах, а одна стекла к уголку полных губ, и он снял её кончиком языка.