О чем поют камни. Земля
Шрифт:
– Стучался тут кто-то в дверь, так моя Сивилла прогнала, не впустила. Да вы сходите сами, осмотритесь. Нет тут никого, – произнес фавн, жестом предлагая пройти во внутренние помещения трактира.
– Видишь ли, Кханон, какая штука… Мы ведь уже сходили и посмотрели. И правда не наши. Ни птхараа, ни тебя. А ты – вот он, оказывается, есть! Думается мне, что ты воинов Великого Императора за глупцов держишь, а птхараа в секретной комнате. А еще мне думается, что твоей жене будет сложно подавать кушанья без одного копыта, – сказал воин и достал саблю.
– Постой, славный воин Великого Императора! Я покажу тебе
Фавн повел воинов в глубь трактира. Они прошли небольшую кухню, склад с посудой, потом винный погребок и вошли в холодильную комнату. Там справа была потайная дверь за тушами разных уже ощипанных птиц. Трактирщик толкнул незапертую дверь и вошел в освещенную множеством свечей комнату. Все стены комнаты были увешаны стихами во славу Великого Императора, можно было увидеть какие-то лозунги, рисунки и фигурки, сделанные в его честь. Вероятно, что сегодня на рынке в день славы Великого Императора не нашлось бы больше товаров, нежели было у фавна в этой комнатке.
– Вот в этой комнате я был. Это наша молельня. Она находится далеко от главного зала, чтобы шум гостей не отвлекал меня или мою супругу от молитв о здоровье Великого Императора. Как вы можете заметить, все свечи горят, еще не успели погаснуть, потому что я находился здесь и не слышал, к сожалению, как вы вошли. Разве вам моя супруга не сказала, что я молюсь?
– Твоя супруга только плакала и тряслась, – ответил воин, явно пораженный увиденным. Теперь он с уважением глядел на трактирщика. Надо же, такой правильный, хоть и фавн. Недаром у него в покровителях сам Главный Знатец. Воин вышел из молельни и продолжил, – Приятно было познакомиться, Кханон. Ты бы объяснил своей жене, что мы не звери, нас бояться не надо, если вы любите нашего Великого Императора и не храните секретов. А сейчас мы отправимся поговорить с доносчиками. Терпеть не могу клевету! – и с этими словами воины вышли.
Муж с женой стояли некоторое время без сил, не имея возможности шелохнуться. Потом они обнялись, и фавнесса горько плакала на могучей груди супруга.
На празднике народу было много. Не то чтобы настроение у всех было праздничным, просто сидя дома ты скорее навлечешь на себя ненужные подозрения. Лучше уж быть на виду, танцевать и ни с кем не общаться.
У Кханона был уже хорошо отработанный способ передачи информации об имеющимся у него незаконном товаре во время этих плясок: пока его копыта отбивали веселые мелодии, его руки засовывали записочки кому надо в карманы. Таким же образом позже он собирал ответы и в результате договорился с покупателем, который предложил самую высокую цену. Теперь дело за малым: вырвать зубы, а завтра утром вручить их обычному на вид посетителю таверны.
Три недели Сивилла выхаживала Синхараа в своем тайном подвале, лечила ее отварами, мазями, читала ей письма, что приносили в таверну каждый раз разные персонажи. Фавнессе подумалось, что это невозможно, чтобы в тайну одной птхараа были посвящены столько разных жителей, чтобы все они ей писали или передавали письма через разных посыльных. Она поделилась своим беспокойством с мужем, но он усмехнулся в ответ: – Все возможно, милая, все возможно. Особенно, если это все
Метаморфы всегда были главной загадкой АныкВанутРа. Никто не знает их численности, некоторые даже полагают, что их не существует. Еще бы! Метаморфы – это существа, которые могут принимать любой облик от кресла до кентавра, и могут существовать так сколько угодно. Поговаривают, что Великий Император укрепил свою власть с помощью завербованных метаморфов, которые проникали шпионами во вражеские ряды оппозиции на заре его правления.
Все письма были о сыне Синхараа – юном белобрысом оборотне, который передавал привет своей маме и рисовал ей рисунки. Автор описывала забавные случаи, которые происходили с этим восьмилетним ребенком, и эти строки лечили от боли лучше мазей и отваров.
Когда Сивилла уходила наверх, птхараа сгребала все письма к себе, прижимала к груди и тихо шептала: “О святые Хараа! Молю вас всем сердцем! Пусть нам повезет! Помогите нам прыгнуть в другой мир, этот желанный мир людей! Помогите нам прыгнуть и выжить там! Помогите мне, острохвостой птхараа по имени Синхараа, моему мальчику-вервольфу по имени Томак и моей любимой подруге-метаморфу по имени Рымза”.
Глава 3
В гостях у волка
Кузякина ехала на заднем сидении большой серебристой ауди А8 и никак не могла сделать серьезный вид. Рядом с ней сидел Иосиф Лейбович, а впереди на пассажирском сидении напряженно молчал обладатель красивого зада и татуировки, ее начальник, а по совместительству большой белый волк – Антон Сергеевич Томак. Все как в кино. Даже еще лучше. Ну если, конечно, не съедят. А если и съедят, все равно, все подружки умрут от зависти.
Они подъехали к высокому жилому дому в конце Ленинского проспекта и вышли из машины.
– Антон Сергеевич, а где же офисы? Я думала мы на переговоры поехали.
“Да конечно, нужна ты мне на переговорах” – подумал Томак, а вслух сказал:
– Мы приехали в гости к одной очень хорошей женщине. Нам надо с ней переговорить. Вот тебе и переговоры.
Квартиру для Антона арендовала компания. Это был большой пентхаус на 23 этаже. Ленка таких больших квартир и не видела никогда.
– Проходите сюда, я в своей комнате, – послышался откуда-то женский голос. Томак показал Лене пальцем на дальнюю приоткрытую дверь.
– Идите, Лена, Вас ждут.
Лена побрела в сторону комнаты. Надо сказать, что смелости как-то поубавилось. Какая-то квартира, какая-то “хорошая женщина” и она – Лена – идет туда одна. Бежать все равно некуда, так что надо идти. Главное, не есть и не пить ничего у них. А то она-то знает всякие страшные истории про опаивание, мамка рассказывала. Вообще, конечно, к маме сейчас хотелось неистово.
Лена постучалась в приоткрытую дверь, поинтересовалась можно ли, и вошла.
В комнате на полу в подушках и одеялах восседала цыганка не старше 30 лет. Шикарные черные волосы, повязанные красным с золотом платком, в носу серьга, глаза огромные, красивые. Все руки увешаны золотыми браслетами, пальцы в перстнях. Все это переливалось, горело и завораживало. Цыганка сидела за низким столом и курила трубку.