О чем шепчут кипарисы

Корпорон Иветта Манессис

– Ага, нервничаешь перед свадьбой! – усмехнулась Yia-yia, подкладывая несколько тонких щепок под большое полено. Потянувшись к стопке старых пожелтевших газет, лежавших в корзине за печкой, она сунула парочку в топку, чиркнула большой деревянной спичкой о затертую черную полоску на коробке и разожгла огонь.

– Да, думаю, это нервы, – Дафна улыбнулась бабушке и, сняв платок, положила его ей на плечи. Морщинистое лицо женщины осветилось широкой благодарной улыбкой.

– Yia-yia…

Бабушка взяла маленькую медную briki [34] , сахар, кофе и бутылку с водой.

– Ne, Дафна mou… –

Она зачерпнула полную ложку темного молотого кофе и размешала ее в маленькой блестящей турке.

– Yia-yia, откуда ты знаешь Янни? Почему я совсем его не помню? Я ведь знакома со всеми на этом острове.

– Ne, koukla, нас уже не так много осталось, так что, конечно, ты знаешь всех. Но Янни… Ах, Янни… – вздохнула бабушка, уставившись на огонь. – Нет, Дафна, ты не знаешь его семью. А я была знакома с его бабушкой и мамой. – Она добавила немного сахара в briki и, размешав, поставила кофе на металлическую решетку над открытым огнем.

34

Турка (греч.).

– Но почему я никогда его не встречала? – спросила Дафна, садясь и подтягивая колени к груди. Из-под ее тонкой ночной сорочки теперь выглядывали лишь пальцы ног с ярким лаком на ногтях.

– Ах, Дафна mou, семья Янни уехала отсюда много лет назад. Он вырос в Афинах, а не здесь, поэтому ты его не помнишь! – Yia-yia сняла турку с огня как раз в тот момент, когда пена поднялась и готова была перелиться через край.

– Янни впервые появился здесь всего несколько лет назад. В отличие от тебя, в детстве он не приезжал на остров, но любит его не меньше, чем ты или любой из нас! – Бабушка разлила крепкий кофе в две маленькие чашки и протянула одну Дафне.

– Он образованный человек, а не рыбак с рождения, как все остальные мужчины на острове. Он посещал лучшие школы, потом колледж… как и ты. Но остров позвал его.

Дафна поднесла чашку к губам, глядя на бабушку, которая держала свой кофе в ладонях, согревая пораженные артритом суставы.

– Он нашел меня в первый же день. Пришел сюда, как только прибыл на остров. Его yia-yia рассказывала ему обо мне и о нашей давней дружбе. Он вошел в эту калитку, я сделала ему kafe, мы сели за стол и разговаривали, как мы с тобой сейчас. Когда он допил кофе, я взяла его чашку и, посмотрев на осадок, увидела, что на сердце у него лежит тяжкий горестный груз. А потом я перевернула ее и увидела его сердце, чистое и светлое, совсем не похожее на сердца тех мужчин, которым мне доводилось гадать. И в тот день я увидела еще кое-что, чего никак не ожидала, – продолжала она рассказывать. – Очень отчетливо, словно днем, я увидела его чувства и мысли. И эти линии, прямые и четкие, пересекались в одном месте, здесь, на Эрикусе. Заглянув в его чашку, я сказала ему, что на этом острове он найдет то, что искал все это время. Именно здесь линии сердца и ума сливаются в одну.

– Ты часто его видишь? Я о Янни… – спросила Дафна, помешивая кофе в чашке. – Вчера за обедом он сказал мне, что навещает тебя и остается здесь надолго. И еще, что он приносит тебе рыбу. Это правда?

– Да, Дафна, правда. Он приходит почти каждый день и спрашивает, чем помочь и не нужно ли мне чего-нибудь. И каждый день я отвечаю ему, как и тебе, что я ни в чем не нуждаюсь. Так что он садится рядом, и мы разговариваем. Вспоминаем старые времена, его бабушку, он рассказывает о жизни в Афинах и о разных интересных вещах, которые изучал в университете. И очень часто мы говорим о тебе.

Дафна заерзала на стуле. Мысль, что Янни сидел по вечерам на этом месте и слушал бабушкины рассказы о ней, была ей неприятна.

– Что ты говорила ему обо мне? – не удержалась она.

– О, я рассказывала ему о твоих невероятных успехах в Нью-Йорке, – сказала бабушка, сияя от гордости. – Показывала фотографии, говорила о ресторане и о том, как я горжусь тем, что тебе удалось превратить наши самые

простые рецепты и традиции в серьезный бизнес.

Дафна снова заерзала.

– Мы говорим о вещах, которые другие не поймут, – продолжала бабушка. – О том, чего люди не желают знать или во что не могут поверить, а Янни верит. Он понимает, Дафна, и верит. Я рассказала ему про шепот кипарисов и о том, как остров разговаривает со мной и делится своими секретами.

– И что он сказал?

– Даже если он сам не слышит их, он понимает меня. Моя дорогая, он знает, что Эрикуса – волшебный остров. И тоже чувствует свою связь с ним. Наш остров никогда не забывает тех, кто его любит.

Дафна почувствовала, что начинает раздражаться. Обычно она с удовольствием слушала бабушкины истории о волшебстве острова, но на этот раз ей нужны были факты, а не фантазии.

– И все же я не понимаю: если он такой замечательный, то почему так грубо вел себя со мной?

Бабушка едва заметно усмехнулась, и во рту у нее блеснула железная коронка – постоянное напоминание об одной из давних поездок на континент, к дантисту.

– Я знаю, koukla! Да, возможно, он слегка погорячился, – согласилась Yia-yia, пытаясь сдержать смешок, но безуспешно. Воздух вырвался из ее рта в утреннюю дымку, словно маленький мыльный пузырь.

– Слегка? Ты же слышала, что он сказал!

– Дафна, я знаю, но ты должна понять: Янни иногда может видеть что-то по-своему. Он опекает меня и видит, как сильно я скучаю. Так что его злость связана с тем, что ты не приехала раньше.

– Да, Yia-yia, но это ведь наши с тобой дела! Зачем вмешивать в них незнакомца! И ты же знаешь, что он не прав, совершенно не прав… – Дафне едва удалось усидеть на месте.

– Дафна, я все знаю, – заверила ее бабушка. – У меня нет ни телефона, ни компьютера, но даже без них я всегда в курсе происходящего. И понимаю больше, чем ты думаешь. – Она посмотрела за спину Дафны на серебристые оливы и кипарисы, которые росли по всему острову.

– Перед отъездом из Афин он пообещал своей бабушке, что найдет меня здесь, на острове, который спас нас обеих, когда мы были на краю гибели. Дафна, мы с его yia-yia помогли друг другу во время войны, когда жизнь здесь была невыносимой. Гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. По людским законам никто из нас не должен был выжить. Но мы с ней сидели здесь каждый вечер, задавая друг другу один и тот же вопрос: почему судьба уберегла нас? – Глаза бабушки покраснели и увлажнились, но, сняв кофе с огня, она тут же взяла себя в руки. – Иногда, Дафна mou, людские законы не работают, и тогда жизнь подчиняется другим, более могущественным силам и правилам. Янни поклялся, что приедет сюда, чтобы выполнить последнюю волю своей бабушки, и таким образом почтит ее память. Но он и представить себе не мог, что эта поездка так сильно изменит его жизнь. Когда это произошло, он осознал, в каком необычном месте нам всем посчастливилось жить и как остров меняет нас. И он может вести себя грубо только потому, что не понимает, как ты могла предпочесть жизнь в другом месте. Но я-то тебя понимаю! – Она протянула руку и похлопала Дафну по колену. – Entaksi, koukla mou, поговори с ним, и ты сама все поймешь. Вы не такие уж и разные, у вас двоих много общего, – закончив говорить, бабушка подняла глаза к солнцу. По его положению над холмом, возвышавшимся рядом с портом, она поняла, что уже больше семи часов утра. В ее представлении день был в самом разгаре.

– Уже поздно! Ты наверняка проголодалась! – Yia-yia несколько раз хлопнула в ладоши, давая понять, что их откровенный разговор окончен. – Садись, я приготовлю поесть! – Она быстро вскочила на ноги и поспешила на кухню.

Дафна спустила ноги со стула на холодную плитку двора. Потянувшись через стол, она взяла briki, но кофе там уже не было, она выпила все, до последней капли.

– Ну вот, так-то лучше. Разве можно работать, не подкрепившись? – Yia-yia вышла из кухни с большим подносом, на котором лежало все необходимое для завтрака, и поставила его на стол.