О дивный новый мир. Слепец в Газе (сборник)
Шрифт:
– А близнецов у вас здесь много? – тревожно спросил Дикарь, когда приступили к обходу.
– О нет, – ответил ректор. – Итон предназначен исключительно для мальчиков и девочек из высших каст. Одна яйцеклетка – один взрослый организм. Это, разумеется, затрудняет обучение. Но поскольку нашим питомцам предстоит брать на плечи ответственность, принимать решения в непредвиденных и чрезвычайных обстоятельствах, бокановскизация для них не годится. – Ректор вздохнул.
Бернарду между тем весьма пришлась по вкусу мисс Кийт.
– Если вы свободны вечером в любой понедельник, среду или пятницу, милости прошу, – говорил он ей. – Субъект,
Мисс Кийт улыбнулась (и Бернард счел улыбку очаровательной), промолвила: «Благодарю вас», сказала, что с удовольствием принимает приглашение. Ректор открыл дверь в аудиторию, где шли занятия с плюс-плюс-альфами.
Послушав минут пять, Джон озадаченно повернулся к Бернарду.
– А что это такое – элементарная теория относительности? – шепотом спросил он. Бернард начал было объяснять, затем предложил пойти лучше послушать, как обучают другим предметам.
В коридоре, ведущем в географический зал для минус-бет, они услышали за одной из дверей звонкое сопрано:
– Раз, два, три, четыре, – и тут же новую, устало-раздраженную команду: – Отставить.
– Мальтузианские приемы, – объяснила директриса. – Наши девочки, конечно, в большинстве своем неплоды. Как и я сама, – улыбнулась она Бернарду. – Но есть у нас учениц восемьсот нестерилизованных, и они нуждаются в постоянной тренировке.
В географическом зале Джон услышал, что «дикая резервация – это местность, где, вследствие неблагоприятных климатических или геологических условий, не окупились бы расходы на цивилизацию». Щелкнули ставни; свет в зале погас; и внезапно на экране, над головой у преподавателя, возникли penitentes [1] , павшие ниц пред богоматерью Акомской (знакомое Джону зрелище); стеная, каялись они в грехах перед распятым Иисусом, перед Пуконгом в образе орла. А юные итонцы в зале надрывали животики от смеха. Penitentes поднялись, причитая, на ноги, сорвали с себя верхнюю одежду и узластыми бичами принялись себя хлестать. Смех в зале до того разросся, что заглушил даже стоны бичующихся, усиленные звукоаппаратурой.
1
Кающиеся (исп.). – Здесь и далее примеч. пер.
– Но почему они смеются? – спросил Дикарь с недоумением и болью в голосе.
– Почему? – Ректор обернулся к нему, улыбаясь во весь рот. – Да потому что смешно до невозможности.
В кинематографической полумгле Бернард отважился на то, на что в прошлом вряд ли решился бы даже в полной темноте. Окрыленный своей новой значимостью, он обнял директрису за талию. Талия гибко ему покорилась. Он хотел уже сорвать поцелуйчик-другой или нежно щипнуть – но тут снова щелкнули, открылись ставни.
– Пожалуй, продолжим осмотр, – сказала мисс Кийт вставая.
– Вот здесь у нас, – указал ректор, пройдя немного по коридору, – гипнопедическая аппаратная.
Вдоль трех стен помещения стояли стеллажи с сотнями проигрывателей – для каждой спальной комнаты свой проигрыватель; четвертую стену всю занимали полки-ячейки с бумажными роликами, содержащими разнообразные гипнопедические уроки.
– Ролик вкладываем сюда, – сказал Бернард, перебивая ректора, – нажимаем эту кнопку…
– Нет,
– Да, вон ту. Ролик разматывается, печатная запись считывается, световые импульсы преобразуются селеновыми фотоэлементами в звуковые волны и…
– И происходит обучение во сне, – закончил доктор Гэфни.
– А Шекспира они читают? – спросил Дикарь, когда, направляясь в биохимические лаборатории, они проходили мимо школьной библиотеки.
– Ну, разумеется, нет, – сказала директриса зардевшись.
– Библиотека наша, – сказал доктор Гэфни, – содержит только справочную литературу. Развлекаться наша молодежь может в ощущальных кинозалах. Мы не поощряем развлечений, связанных с уединением.
По остеклованной дороге прокатили мимо пять автобусов, заполненных мальчиками и девочками; одни пели, другие сидели в обнимку молча.
– Возвращаются из Слау, из крематория, – пояснил ректор (Бернард в это время шепотом уговаривался с директрисой о свидании сегодня же вечером). – Смертовоспитание начинается с полутора лет. Каждый малыш дважды в неделю проводит утро в Умиральнице. Там его ожидают самые интересные игрушки и шоколадные пирожные. Ребенок приучается воспринимать умирание, смерть как нечто само собой разумеющееся.
– Как любой другой физиологический процесс, – вставила авторитетно директриса.
Итак, с нею договорено. В восемь часов вечера, в «Савое».
На обратном пути в Лондон они сделали краткую остановку на крыше Брентфордской фабрики телеоборудования.
– Подожди, пожалуйста, минутку, я схожу позвоню, – сказал Бернард.
Ожидая, Дикарь глядел вокруг. Главная дневная смена как раз кончилась. Рабочие низших каст толпились, выстраивались в очередь у моновокзала – сотен семь или восемь гамм, дельт и эпсилонов обоего пола, то есть не более дюжины одноликих и одноростых выводков. Длинной гусеницей ползла очередь к окошку. Вместе с билетом кассир совал каждому картонную коробочку.
– Что в этих… этих малых ларчиках? – вспомнив слово из «Венецианского купца», спросил Дикарь возвратившегося Бернарда.
– Дневная порция сомы, – ответил Бернард слегка невнятно; он подкреплял энергию – жевал Гуверову секс-гормональную резинку. – Кончил смену – получай сому. Четыре полуграммовые таблетки. А по субботам – шесть.
Он взял Джона дружески под руку и направился с ним к вертоплану.
Линайна вошла в раздевальню напевая.
– У тебя такой довольный вид, – сказала Фанни.
– Да, у меня радость, – отвечала Линайна. (Жжик! – расстегнула она молнию.) – Полчаса назад позвонил Бернард. (Жжик, жжик! – сняла она шорты.) У него непредвиденная встреча. (Жжик!) Попросил сводить Дикаря вечером в ощущалку. Надо скорей лететь. – И она побежала в ванную кабинку.
«Везет же девушке», – подумала Фанни, глядя вслед Линайне. Подумала без зависти; добродушная Фанни просто констатировала факт. Действительно, Линайне повезло. Не на одного лишь Бернарда, но в щедрой мере и на нее падали лучи славы Дикаря (самая модная, самая громкая сенсация момента!) и озаряли ее малозначительную личность. Ведь сама руководительница Фордианского союза женской молодежи попросила ее прочесть лекцию о Дикаре! Ведь Линайну пригласили на ежегодный званый обед клуба «Афродитеум»! Ведь ее уже показывали в «Ощущальных новостях» – зримо, слышимо и осязаемо явили сотням миллионов жителей планеты!