О дьяволе и бродячих псах
Шрифт:
– Сволочь. – Агнес сообразила, что приятель увел у нее из-под носа выпивку и негромко выругалась.
– Ты, должно быть, утомилась с дороги, – мягко улыбнулась Эстель.
Под влиянием ее слов и вина Ниной вмиг овладело ощущение неимоверной усталости.
– Да, пойду я, – ей так сильно захотелось окружить себя тишиной, но, кажется, Джеймс ко сну не готовился.
Агнес заметила озадаченный взгляд племянницы, прикованный к потолку:
– Не переживай, пара подзатыльников – и он уймется.
«Интересно на это посмотреть», – тетушка едва ли дотянулась бы Джеймсу до плеча. Но пришлось угомонить воображение тем,
Там, к несчастью, Нине предстояло обнаружить, что Джеймс соседствовал с ней в комнате напротив. За запертыми дверями Оззи Осборн вопрошал: «Мистер Кроули, вы не прокатитесь на моем белом коне?» 1 .
В изнеможении Нина упала на кровать. Энергии хватило ровно до конца песни, а затем сон нежно увлек за собой. Ей снилось, как она играет в карты с Джеймсом, только наутро уже не помнила, кто выиграл.
1
Ozzy Osbourne – Mr. Crowley, 1980
Глава 2. Старый «Шевроле», «Dzhermein» и немного о соседях
Утро омрачили серые стены. Открыв глаза, Нина почувствовала их давление. И более того, – нависшего над городом пасмурного неба.
Комната окнами выходила в тернистый двор. Сквозь заросли колючего шиповника прорезался извилистый узор глинистых тропинок в компании черных кованных скамеек. Среди высохших деревьев на окраине возвышалась мраморная статуя плачущей девы в зеленой плесени. Совершенно необыкновенным образом она совмещала в себе благоговейную покорность и неукротимую силу. Глядя на вознесенный к небу лик, Нина вздохнула, словно вместе с каменной мученицей ощутив на собственных плечах всю тяжесть свинцовых облаков.
Горячий душ на какое-то время позволил забыть о суровом крае, однако, позже Нина обнаружила, что ее скромный гардероб очень слабо вяжется с местным климатом, и пришлось вновь вспомнить, что такое Порт-Рей – сырой туманный город, покрытый слоем холода и промозглого мрака.
Равно как и «Барнадетт» не был оплотом уюта. Покинув комнату, Нина вновь окунулась в гнетущую атмосферу давно заброшенного отеля: устаревшая отделка, пожираемая мертвенно-белым светом окон, спертый воздух, томительное безмолвие. Последнее развеялось, как только она вышла на лестницу. Именно здесь гробовую тишину колебали приглушенные звуки ругани, доносящиеся из-за дверей гостиной.
Нина замерла на ступеньках и напрягла слух, заведомо зная, что без контекста мало что вынесет из конфликта.
– Считаю, на этой ноте наш спор можно считать закрытым! – раздался раздраженный голос Эстель.
– Ничего подобного! – гневно возразил Джеймс. – Раз уж мы перешли на личности, Люциус, может, поделишься с нами, где ты обычно пропадаешь?
– Как будто узнав, ты начнешь мне доверять! – рявкнул Люциус. – Проживи мы хоть сто тысяч жизней, ни в одной этого не произошло бы!
– Так заслужи.
– О, дьявол! Я устал каждый раз слышать это.
– Каждый раз? – в возмущении Джеймса скользила насмешка. – Мы впервые об этом говорим, шизик. Давно тебе пора бы голову проверить.
Джеймс вылетел из комнаты внезапно. Громко хлопнул за собой дверью и напряженной походкой
Вслед за ним гостиную покинула Эстель. Заметив племянницу, она тут же сбросила бремя черных раздумий и выпрямилась. Сделала вид, что никакой ссоры не случилось:
– Как ты смотришь на то, чтобы поехать в город, как только Агнес починит машину?
– Положительно, – коротко ответила Нина. Докучать любопытством в делах, ее не касающихся, было против собственных правил.
Гараж резко выделялся на фоне «Барнадетт». Во-первых, он был возведен поодаль от особняка. Во-вторых, тот, кто отвечал за его строительство, хоть и подобрал уместный серый камень для стен, но совсем не учел скошенную крышу со стеклянными вставками, которая никак не вписывалась в старинную концепцию участка.
Внутри Агнес дала себя обнаружить сразу же. Из-под красного «Шевроле» 1957 года раздавались отборные тетушкины ругательства.
Невысокий, но просторный гараж ожидаемо оказался завален грудами хлама: сломанной мебелью, бельем, книгами, коробками с фарфором и даже картинами, которым не нашлось места в интерьере отеля. Здесь же отыскались и довольно любопытные вещи: бильярдный стол с шарами, черный мотоцикл без переднего колеса. Огромная вывеска, тянувшаяся вдоль стены. Сквозь вуаль паутины и пыли в ней узнавалась надпись «Барнадетт». Фантазия пробудила картину: много лет назад именитых гостей со всей страны встречали округлые завитки букв, роскошные дубовые двери с золотыми львами и музыка тромбонов вперемешку с клавишными…
– Будет летать, как новая, – голос Агнес прервал красивый вымысел. – Но гарантий не даю, – тетушка оценивающе смотрела на машину, вытирая руки о рабочий комбинезон.
– Лучше бы ехала, – недоверчиво покачала головой Нина. «Шевроле» близился к четвертому десятку как-никак.
Порт-Рей отличался тремя вещами: прямым расположением у моря, уютными кирпичными домиками не выше четырех этажей и сонным настроением. Время здесь словно остановилось. Горожане никуда не торопились: одни еле волочили ноги по тротуарам, другие лениво играли в шашки на гнилых террасах, третьи вовсе выпивали. Человек в поношенном поварском кителе вскрыл зубами бутылку пива, не покидая вход в пекарню; кажется, к мучному местные жители страсти не питали.
Проезжая мимо десятка выцветших вывесок, Нина едва смогла прочесть половину. Витрины и таблички заведений не обновлялись годами, – ни слова не разобрать. Повезло обывателям, знавшим каждый дом наизусть.
– Чем ты занималась раньше? – поинтересовалась Эстель, не сводя с дороги глаз. Для выхода в город тетушка обвязала голову платком и надела темные очки, хотя затянувшееся непроглядными тучами небо исключало появление солнца.
Вопрос оказался не из разряда «сто поводов гордиться собой», но и врать Нина не стала: