О фантастике всерьез и с улыбкой
Шрифт:
Я всегда любил настоящих героев и героинь. Но, заметьте, не сверхгероев, конечно...
Иван Антонович чуть заметно улыбается при этом, улыбаюсь и я. Последняя реплика явно относится к нашему разговору о Берроузе - к пламенной "принцессе Марса" Дее Торис, к неустрашимому капитану из Виргинии Джону Картеру...
– ...Стал размышлять, какими же они, эти герои, должны быть, чтобы совершать удивительные для нас дела. В книгах западных фантастов была заведомая неправда: герои не были приспособлены к будущему. Это невозможно. Высота уровня общества определяется уровнем составляющих
Еще и сегодня даже наши фантасты - о писателях англоамериканской школы и говорить не приходится!
– нет-нет да и "очеловечивают" изображаемое ими будущее, механически перенося нашего современника в мир завтрашнего дня. Ко времени написания первого своего романа я уже был убежден, что подобная тенденция в корне неверна. Люди невероятно далекого будущего во многом и многом должны отличаться от нас. У них совершенно другие, часто труднопредставимые и вовсе не представимые для нас интересы. Их совершенно не интересует то, что волнует нас, и интересуют вещи, нам попросту неведомые...
Мне пришлось прилагать поистине нечеловеческие усилия, чтобы очеловечить своих героев; это оказалось невероятно тяжелой задачей.
Хорошая физическая основа. Тщательность воспитания - чтобы быть в состоянии хорошо, много, чисто работать...
Самообслуживание. Человек будущего - это хозяин своего дела, своего дома. Это люди, умеющие все делать. Сейчас пока идет обратный процесс; наш брат, горожанин, во всем зависящий от "специалистов" - сантехников, электриков и т. п., - очень немногое может сделать сам...
И разумеется, люди будущего - это люди науки или искусства, или же - того и другого. Процент занимающихся наукой повысился уже в те годы, когда я писал свой роман...
Так - от признака к признаку - складывался для меня облик людей грядущего. Людей, которым по плечу такие дела, как исследование глубин земли и путь к звездам. Людей, нервы и организм которых не подведут, выдержат любое испытание...
Когда появилась "Туманность Андромеды", многое в этой истинно энциклопедической книге о будущем оказалось внове для читателей, многое вызывало - да и сейчас нередко вызывает - самые ожесточенные споры. Достаточно вспомнить, с каким упорством кое-кто из критиков обвинял писателя чуть ли не в проповеди технократического режима: им, этим критикам, казалось подозрительным полное отсутствие в ефремовском мире будущего людей, занятых непосредственным физическим трудом.
Думается мне, что много раньше тех сроков, какие мог предполагать Ефремов в процессе создания книги, проявится в нашей жизни и другая намеченная им тенденция - стремление к самообслуживанию. Слушая Ивана Антоновича, я невольно улыбнулся, вспомнив о "мечте новосела", приобретенной накануне в знаменитом московском универмаге "1000 мелочей". Три-четыре десятка пластмассовых пробок, шурупы к ним и нехитрый пробойник - мощное приспособление для "развески штор, полок, зеркал, вешалок и т. п." в современных квартирах, в бетонные стены которых не так-то просто вогнать обыкновенный гвоздь...
– "Туманность Андромеды" сразу обозначила контуры ваших представлений о том, каким может стать человек. А последовавшие за нею романы - это своего
– Да. Вдогонку, по следам "Туманности Андромеды" я написал небольшую повесть "Сердце Змеи". Написал потому, что в романе не было главного непосредственного, физического контакта космических цивилизаций. Контакта дружеского и, я бы сказал, принципиально обратного обычному для западной фантастики военному столкновению миров...
Но оставался еще путь к этому контакту. Путь в мир будущего.
В "Туманности Андромеды" лишь упоминаются "Темные века". Человечество Земли уже начало свой путь в мир будущего - в мир коммунизма. Но путь этот не прост и не гладок, множество самых серьезных препятствий встретится еще на этом пути... "Темные века" - это мутная волна фашизма, мы с вами свидетели этого отвратительного явления. И, как свидетели, можем ли мы быть безучастны к этому? Здесь не может быть двух ответов, ведь вопрос стоит только так: или будет мир, который я попытался изобразить в "Туманности Андромеды", или не будет ничего.
Посмотрите на историю. Что определяло падение государств, цивилизаций? Геологические катастрофы? Да, но в исключительно редких случаях. Так было с Атлантидой - под нею, вероятно, нужно понимать Крит.
Обычно же существует крепкая цивилизация: эллинская, вавилонская, ассирийская... И вдруг являются завоеватели, стирают ее с лица земли. Ученых посылают бить камни, поэтов привязывают к водовозным бочкам...
Но почему тех же эллинов или вавилонян не разбивали раньше - ведь завоеватели всегда были и пытались сделать это? Помимо весьма важных экономических обстоятельств, была, очевидно, высока моральная стойкость необходимая элементарная вера в свою страну, в ее будущее, любовь к земле, к прекрасному, созданному цивилизацией. А отсюда - желание во что бы то ни стало защитить ее, мужество в обороне.
Однако шло время, и неотвратимо наступал момент, когда - в силу самых разнообразных причин, определяющих крепость государства, - в обществе резко падала мораль, единое целое превращалось в механическую совокупность единиц. И рушились царства и империи, рушились республики, и ничто уже не могло устоять перед ордами завоевателей, еще за пятьдесят - сто лет до того бессильных что-либо сделать. Моральный износ цивилизации жестоко мстил за себя...
Сейчас европейская цивилизация - я имею в виду капиталистический Запад на поворотном пункте.
Долгое время моральные основы общественного поведения воплощала в себе религия, унаследовавшая их из древности, из тысячелетиями передававшихся от поколения к поколению элементарных "отцовских заветов" вроде "не убий", "не укради" и т. п. Человек жил с оглядкой на прошлое и с верой в будущее (а не в будущее - так в загробный мир, место в котором еще надо было заслужить своим поведением в мире земном, бренном), чувствовал себя звеном между прошлым и будущим, это и обеспечивало минимальную моральную стойкость подавляющего большинства единиц неправедного в целом общества. Но сегодня религия на Западе уходит, падает, так как не в состоянии удовлетворить человека научно мыслящего.