О голубка моя
Шрифт:
Увлечение оказалось настолько сильным, что Паша и Настя решили открыть свой магазин, где продавались бы только экологически чистые продукты. Взяли у Егора денег взаймы, и пару лет дела супругов шли довольно неплохо. Но затем случился кризис, народ почти перестал ходить в магазин органической еды, поскольку та стоила весьма и весьма недешево. Паша и Настя были вынуждены расстаться с магазином, но долг Егору все еще висел на них…
Они, конечно, переживали ужасно и звонили Егору то и дело – пока денег нет, но вот скоро… Егору даже приходилось их успокаивать. Он верил Паше и Насте,
Да, не стал. Да, крайне глупо в наше время. Ну и что, и что теперь… Никому не верить, довести себя до паранойи?
…Через пять минут в ресторане появился Кошель, то есть Володька Кошелев – низенький, почти карлик. В седьмом классе играл в футбол, сорвал позвоночник. Выздоровел, вылечился, но расти перестал. Кошель подарил дамам цветы (хотя сто раз договаривались, что без цветов удобнее встречаться).
Вслед за Кошелем пришел Юрка, лучший друг, с женой Марьяной, темпераментной красоткой в латиноамериканском духе, чем-то напоминающей Еву Лонгорию в молодости, и… самой последней явилась, наконец, Лиза.
Лиза, жена Егора, героиня этого вечера, лучшая из лучших. Принцесса. Королева сердец.
В своей любимой белой рубашке. У Лизы этих белых рубашек, наверное, штук сорок в шкафу, но эту, из тонкого хлопка, с высоким крахмальным воротником, с манжетами, напоминающими лепестки лилий, Егор уже научился выделять.
Узкие, в облипку черные джинсы, подчеркивающие невероятную длину Лизиных ног, и рубашки навыпуск различных форм и оттенков белого – это любимая одежда его второй жены.
Ни грамма косметики. Коротко стриженные внизу, сзади и на висках черные волосы, а сверху – длинные, до подбородка, выбеленные пряди.
Лиза выглядела как всегда – стильно, безупречно. Интересно. Оригинально и просто. Увидев ее сейчас, Егор невольно, но сразу же ощутил, какая пропасть разделяет его первую жену, Таю, и вторую – Лизу. Насколько примитивна Тая и насколько восхитительна Лиза…
Егор встал, чтобы обнять жену, но и друзья бросились к Лизе обнимать и тормошить ее, Кошель ринулся вперед, подняв над собой букет, словно олимпийский факел.
– Лизка…
– Лизон!
– Тебе штрафную…
– Блин, Лиза, ты потрясающе выглядишь!
– Лизочка, с днем рождения, солнышко ты наше!
Друзья шумели, кричали, хохотали, пугая официантов.
Наконец снова расселись за столом, Егор с Лизой – в центре.
Поздравления, подарки. Ася всем показывала свой подарок Лизе – огромную брошь из голубоватого перламутра и серебра. Напоминающую залив в океане, с маленькой жемчужинкой в уголке.
О Тае, конечно, все забыли. Да и, собственно, все те, кто пришел в ресторан последними, были не в курсе сегодняшней встречи.
Егор и сам
Глупо же – вспоминать о первой жене в присутствии второй. Тем более Таю друзья тоже считали ошибкой молодости Егора. Она не сумела влиться в их компанию в отличие от Лизы.
Тае были неинтересны друзья Егора, она ревновала их к нему, на общих встречах молчала, только глаза таращила, говорила невпопад и скучно. Асю терпеть не могла, ну а Юрия, лучшего друга, просто-напросто боялась. Конечно, Юрка выглядел братком из девяностых – огромный, с бритой круглой башкой, с тяжелым загривком. Всегда серьезный, даже мрачный…
Но это же только оболочка. Нельзя судить о человеке по внешности, это глупо. Все-таки Тая, при том что она – неплохой человек, незлой и не вредный, была какой-то… неразвитой, что ли. Теткой, даже несмотря на юные года. Домохозяйкой в отрицательном смысле этого слова (хотя дома не сидела, работала). Но такая узость сознания, зашоренность, закомплексованность свойственны именно теткам, которые способны лишь о «кухонных» проблемах думать.
…Иван, конечно, напился в этот вечер, как и предсказывала Ася. Юрка с Марьяной немного поцапались. Но это у них обычное, способ проведения досуга. Тем слаще им, наверное, потом мириться дома… Юрка отвел друга в сторону, просил прощения за ужасное поведение Марьяны. Егор даже слушать его не стал, похлопал по плечу. Попросил не заморачиваться.
Ася же назаказывала себе кучу деликатесов, съесть их все не смогла. Кошель, как всегда, самоотверженно доедал за ней. Хоть Егор и повторил сто раз за вечер – ребята, заказывайте, что хотите, ни о чем не думайте. Но Кошель, выросший в бедности, с матерью-одиночкой, да и сейчас не особо шиковавший (говорят, работал бухгалтером в какой-то фирмочке), физически не выносил, когда на тарелках оставалась еда. Обычно садился рядом с Асей и подъедал за ней. Смешно и глупо, да. Кто-то, возможно, поморщился бы, наблюдая за этой парочкой.
Но только не Егор.
Это были его друзья, почти его родные. Которые могли вести себя как угодно – он все их выкрутасы принимал. Друзья не должны друг друга стыдиться, играть, изображая из себя не пойми кого…
Кстати, о Паше с Настей. Они действительно лакомились сейчас только гречкой и запивали ее апельсиновым соком!
Иван в конце вечера пошел на крыльцо покурить, Егор на всякий случай отправился за ним. Пьяным Иван вел себя еще более загадочно, театрально, чем-то напоминал манерами Джека-Воробья из фильма про пиратов.
– Слушай, про Таю… – закурив начал Иван, слегка пошатываясь. – Ты не бери в голову.
– Я и не беру.
– Не, ну я ж вижу. Ты целый вечер какой отсутствующий, все время о чем-то думающщи… думающщщий.
– Я не думаю.
– Не ври. Наша Аська – провокатор известный.
– Ты считаешь, она наврала про Таю?
– Аська никогда не врет, – покачал Иван пальцем с многозначительным видом. – Но она передергивает. И переставляет ац… акценты. Это у нее манера такая – из какого-нибудь пустяка сделать сенсацию, перебаламутить всех. Одинокая женщина, чего ты хочешь, делать ей нечего, вот и интригует понемногу… Пойми и прости ее, Егорушка.