О, Иерусалим!
Шрифт:
Отношения же между религиозными лидерами Старого города и светскими сионистскими лидерами, напротив, всегда оставались сдержанными, поэтому Хагана не имела в Старом городе сколько-нибудь надежной опоры. В ночь голосования в ООН в Еврейском квартале Старого города насчитывалось всего восемнадцать бойцов Хаганы. Весь арсенал Еврейского квартала состоял из шестнадцати винтовок, две из которых к тому же не стреляли, двадцати пяти пистолетов и трех финских автоматов.
Исраэль Амир понимал, что арабы в любой момент могут перерезать маршрут автобуса № 2 и лишить евреев Старого города какой-либо связи с остальным Иерусалимом. И пока автобус еще ходил, Амир решил переправить в Старый город столько людей и оружия, сколько мог выделить из своих
Это не было поспешным решением. Те же простые человеческие чувства, которые прежде сближали арабов Старого города с евреями, теперь привели к вражде. Несколько арабов, живших в Еврейском квартале, покинули свои дома. Один араб-пекарь оставил в печи еще теплое тесто и, покидая квартал, вручил офицеру Хаганы ключ от пекарни. Начали вспыхивать первые драки и раздаваться первые выстрелы. Шестнадцатилетний Нади Дайес тот самый официант, который в день разгрома еврейского торгового центра с гиканьем помчался вслед за погромщиками, тоже жил в Еврейском квартале. Семья Нади всегда была дружна с соседями-евреями, однако, как он вспоминал впоследствии, в эти дни после голосования в ООН "чувства арабов были накалены, и постепенно мы начали верить, что каждый еврей — наш смертельный враг, который хочет захватить наши земли и уничтожить нас".
Нади Дайес отправился на базар и купил себе пистолет. А затем как-то вечером, в декабре, в квартале началась стрельба. Шестнадцатилетний мальчишка подскочил к окну и разрядил свой пистолет в темноту. И тут он услышал истошный вопль старой еврейки, к которой он уже лет десять ходил по субботам зажигать лампу.
— Не стреляй, не стреляй! — кричала она. Разве мы не соседи больше?!
В Иерусалиме, как и во всей Палестине, стратегия и тактика Хаганы базировались на идеях Бен-Гуриона, который считал, что евреи должны удержать все, что им принадлежит: не покидать ни одного дома, ни одного киббуца, ни одной фермы, ни одной конторы и каждый пункт, даже самый изолированный и отдаленный, защищать так, словно это сам Тель-Авив. Однако евреи Иерусалима начали выезжать из тех кварталов, где жили арабы. Чтобы предотвратить это, Исраэль Амир решил заставить арабов первыми покинуть такие кварталы: к стенам арабских домов и к ветровым стеклам арабских машин приклеивались плакаты с угрозами, на видных арабов обрушивалась лавина анонимных телефонных звонков, а в особо серьезных случаях бойцы Хаганы перерезали в арабских районах электрические и телефонные провода, стреляли в воздух и устраивали шумные взрывы, стараясь вызвать панику. В ряде случаев эта тактика оказывалась успешной: так, в одно прекрасное утро арабы из деревни Шейх-Бадр, притулившейся под склоном холма, на котором позднее было воздвигнуто здание Кнесета, покинули свои дома и бежали.
В это самое время Абдул Кадер Хусейни провел свою первую организованную операцию в Иерусалиме. Так же, как и Амир, он преследовал прежде всего не практическую, а психологическую цель — "предостеречь евреев", как объяснял своим людям один из его командиров. Объектом атаки стал дом в квартале Санхедрия, где была расквартирована группа бойцов Хаганы.
Сто двадцать "священных воинов", специально для этого привезенных на грузовиках из Хеврона, в проливной дождь приблизились к дому на сто метров и по сигнальному выстрелу Абдула Кадера Хусейни открыли огонь. Стрельба продолжалась минут пятнадцать, пока не появился британский бронированный автомобиль. После этого арабы отступили, понеся в этом бою свою первую потерю: одного из них укусила змея.
Исраэль Амир начал постепенно посылать своих людей в Старый город. С каждым рейсом автобуса № 2 в Еврейском квартале появлялось несколько новых бойцов Хаганы, переодетых студентами, талмудистами или рабочими. К середине декабря Хагане удалось переправить в Еврейский квартал сто двадцать человек.
Однако к арабам тоже постепенно прибывало подкрепление — это были вызванные из деревень люди муфтия, а также
Участившиеся беспорядки послужили причиной появления в Старом городе третьей волны вооруженных людей: это были шотландцы в зеленых юбках, солдаты Горного полка легкой пехоты — одного из самых прославленных полков британской армии. Однако их присутствие почти не повлияло на волну ночных перестрелок с их неизбежными последствиями.
Белая с голубыми полосами пачка стирального порошка стояла там, где было условлено. Ури Коэн, студент-биолог Еврейского университета, тот самый, который в ночь голосования в ООН целовал каждого встречного на пути от своего дома до центра города, спокойно шагнул через порог в убогую хижину. Семеро остальных уже ждали его. Первый из пришедших поставил пачку на условленное место на подоконник — знак того, что все спокойно; последний из уходящих должен был убрать стиральный порошок с подоконника.
Все семеро знали Ури Коэна лишь по его конспиративной кличке Шамир. Все они были членами подпольной еврейской террористической организации Эцель ("Иргун цваи леуми", что значит "Национальная военная организация"). Эту организацию ненавидели англичане, ее боялись арабы, от нее отмежевывалось большинство евреев. Члены Эцеля считали своим идеологом умершего в 1940 году Владимира Жаботинского, который мечтал о Еврейском государстве "по обоим берегам Иордана". Для Эцеля решение Черчилля о создании Трансиорданского эмирата было вопиющим нарушением "Декларации Бальфура". Они хотели получить всю землю, которая когда-то принадлежала библейскому Израильскому царству, и по возможности без обременительного присутствия арабского населения.
Если Еврейское агентство, которое представляло большую часть ишува, старалось добиваться своих целей путем переговоров и проявляло сдержанность, то Эцель, а также отпочковавшаяся от него группа Лехи [2] ("Лохамей Херут Исраэль" — "Борцы за свободу Израиля") уповали только на силу оружия. Ради достижения своих целей они не брезговали убийствами и террористическими актами. На гербе Эцеля была изображена поднятая в сжатой руке винтовка в обрамлении надписи "рак ках" ("только так").
2
У авторов группа "Лехи" названа "бандой Штерна", как это принято в английской историографии (по имени Яира Штерна (1912-1941), ее идеолога, убитого английской полицией). — Прим. ред.
Выполняя свой девиз, члены Эцеля уже пролили кровь около трехсот, большей частью ни в чем не повинных людей, в частности тех девяноста арабов, евреев и англичан, которые погибли в результате самой знаменитой операции Эцеля — взрыва в отеле "Царь Давид" 22 июля 1946 года. Многими своими действиями Эцель вызвал возмущение мира и негодование своих еврейских соотечественников — мстя за казнь одного из своих товарищей, члены Эцеля повесили двух британских сержантов и подсоединили их трупы к минам — ловушкам.
Жестокости, творимые Эцелем, были причиной распространения антиеврейских настроений среди британских солдат и офицеров.
Но, с другой стороны, террористические акты Эцеля принесли и иные плоды: британская общественность стала все активнее выступать против присутствия Англии в Палестине, и это сыграло важную роль в решении Клемента Эттли отказаться от мандата.
Члены Эцеля восприняли решение ООН о разделе Палестины как противозаконное и абсолютно неприемлемое. Особенное возмущение вызвал план интернационализации города, который, как они объявили, "был и навеки останется нашей столицей".