О’кей, Игрек!
Шрифт:
Во-первых, уже во многих «передовых» странах терапевтический шлепок по попе (например, за то, что дитя лезет пальцами в розетку), может закончиться серьезными санкциями по отношению к родителям [77], вплоть до изъятия ребенка из семьи.
Во-вторых, началась тихая война против кровной семьи и биологических родителей. Вы заметили – эти словосочетания уже привычны. Они не режут слух, как еще 20 лет назад, и не шокируют, как 40 лет тому…
1990-е. Практически во всех школах цивилизованного мира в конце ХХ века целенаправленно распространяются телефоны доверия. И миллениалы с детства знают, что они могут пожаловаться в надзорные органы на всех (включая
Например, молодой директор-Игрек (1987 г. р.) частной московской школы декларирует: наша школа «напрямую работает с родителями, чтобы не допустить насилия родителей над детьми, у нас в школе дети за учебу получают деньги, и, если дети вдруг столкнутся с психологическим насилием в семье, они смогут снять жилье и уехать от насильников» [265]. А в рекламных материалах школы предлагается «инновационный» подход: родители платят детям за учебу и помощь по дому, дети (школьники!) платят родителям за еду и проживание в семье [70]. Такую возмездную помощь по хозяйству директор называет ни много ни мало «вариантом проституции» [67].
1995 г. «Семейный кодекс Российской Федерации» [262] стал первым шагом по внедрению ювенальной юстиции (ЮЮ) и одновременно начал планомерное вмешательство в институт семьи. В соответствии с Конвенцией ООН, в нем зафиксировано право ребенка обращаться в суд или органы опеки при нарушении своих прав или ненадлежащем выполнении родителями своих обязанностей.
Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ) в 1990-х гг. распространял по всем школам России красочную листовку, где прописано: «Тебе нет 18 лет – ты ребенок. Никто не имеет права заставлять тебя делать то, что ты категорически не хочешь. Например, переехать в другой город или поссориться с другом» [130].
2002 г., 15 февраля. Государственной Думой в первом чтении был принят проект Федерального конституционного закона Российской Федерации «О судебной системе в РФ (в части создания ювенальных судов)» [243], где органам опеки давали право изымать ребенка из семьи.
Важные постулаты ювенальной доктрины: семья – главная опасность для ребенка, а дети – это не часть семьи! Идеология ювенальных судов не имеет ничего общего с нашей страной, ее культурой, историей и религиозными конфессиями [98]. А самое главное – принципы функционирования ЮЮ практически не предполагают реальной помощи семьям в тяжелой жизненной ситуации – ни материальной поддержки, ни решения жилищно-коммунальных проблем, ни содействия в трудоустройстве родителей (при необходимости).
Таким образом, в России основной удар ювенальной юстиции приходится на полноценные и в особенности многодетные традиционные семьи, не имеющие высокого уровня доходов, который гораздо легче поддерживают бездетные граждане. Но ведь абсурдно по малейшему поводу совать нос в жизнь семьи и априори подозревать родителей. Противоестественно, когда комиссия с пристрастием выясняет, откуда у ребенка синяк. Нормально развивающийся ребенок двигается и бегает, а значит, он неизбежно будет спотыкаться, падать и ушибаться. Дети без царапин и шишек, чистенькие в любое время суток – это дети, не отходящие от компьютера и телевизора!
В цивилизованном мире с конца ХХ века роль главы семьи постепенно переходит на ребенка – самого маленького, ценного и любимого. Жизнь многих семей подчинена детям: идем гулять
Смена фокуса социальных приоритетов не могла пройти бесследно: общество наградило функциями главы семьи ребенка – несформировавшуюся личность, психика которой деформируется от свалившихся полномочий. И если раньше глава семьи, в первую очередь, ассоциировался с нагрузкой и обязательствами, то сегодня – с неоправданными авансными бонусами [98]. А, как говорит любимый Игреками-родителями доктор Комаровский, семья – это стая, но ребенок не может быть вожаком стаи! [133]
Поколение Y первым влипло в удушающую атмосферу чадолюбия и детопоклонства, где дитя однозначно понимает: мир крутится вокруг меня, я достоин лучшего и по самому высокому разряду. Такой ребенок живет комфортно-расслабленно – ему не на кого равняться и нет смысла подстраиваться под чужие интересы. Ему и взрослеть-то не хочется – а зачем расставаться с привычными детскими привилегиями?
Японское правительство уже выделило проблему под названием «Вызов 2030». Хикикомори – это Игреки, добровольно отказавшиеся от общения с социумом, постоянно живущие в Интернете и находящиеся на обеспечении семьи. Первым хики уже перевалило за 40 лет, а их родителям – за 60. Возник нешуточный вопрос: кто их будет содержать, когда начнет умирать старшее поколение? А в Японии таких отшельников-иждивенцев, не приспособленных ни к самостоятельной жизни, ни к работе, уже более 2-х миллионов человек [293].
У меня брат хикикомори от недостатка мотивации в жизни, но отаку из него не вырастет…
Мне кажется, главную роль в молодежном инфантилизме играют родители. В бесконечной гонке за достижением материальных благ они, к сожалению, мало качественно проводят время с собственными детьми, пытаясь откупиться разными гаджетами и развлечениями.
Давайте разберем подробнее, как влияли родительская семья и государственная семейная политика на становление и формирование жизненных ценностей поколения Y.
9.1. Кризис института семьи
В 1990-е. Россия скатывается в демографическую яму.
Российское поколение Y – искусственно малочисленное: после развала СССР детей просто боялись рожать. В это время старшие поколения были заняты выживанием: работали на нескольких работах, пробовали себя в бизнесе, поднимались и падали, пытались хоть где-то найти денег на прокорм, переживали, как бы не вылететь с работы, решали квартирный вопрос, как могли справлялись с нищетой, нестабильностью и кризисами. Они челночили, торговали, устраивались на подработку. От безысходности спивались, уходили в наркотический угар, становились на скользкий путь, шли в бандиты, а некоторые, не выдержав, сводили счеты с жизнью…