О 'летающих тарелках'
Шрифт:
Сообщения 1897 и 1947 годов похожи друг на друга и в той части, где говорится о благонадежности очевидцев, которые независимо друг от друга наблюдали это явление. Есть "эксперты", высмеивающие очевидцев, и есть "специалисты", высмеивающие "экспертов". "Специалисты" утверждают, что им известна вся подоплека описываемых событий, и в доказательство они довольно свободно оперируют именами, датами и названиями населенных пунктов. Я проверил и не нашел ни единого документа, из которого бы следовало, что хоть один из упомянутых изобретателей получил патент на изобретение воздушного корабля.
По моему глубокому убеждению, шумиха 1947 года настолько затянулась потому, что люди верят в реальность межпланетных тарелок. Когда кому-нибудь удастся доказать, что тарелки никак не связаны
Воздушный корабль 1897 года может показаться совсем неинтересным по сравнению с летающими тарелками 1947 года. Однако необходимо помнить, что в свете современной науки космический полет представляется нам сейчас менее поразительным и более осуществимым, чем полет воздушного корабля пятьдесят лет назад. В конце концов человек успешно построил дирижабль и приступил к завоеванию неба. Сегодняшняя ракета без экипажа - это предвестница завтрашнего космического корабля.
Ниже я привожу отрывок из письма, которое я получил из города Оклахома от Уильяма И. Марша.
"Разрешите мне добавить кое-что от себя лично о "летающих тарелках" 1896-1897 годов, которые вы по молодости лет, очевидно, не видели. Я видел их!
25 января 1897 года мне исполнилось четырнадцать лет. Мы жили в маленьком городке в Индиане. Отцу принадлежала утренняя газета. Он обещал, что, когда мне исполнится четырнадцать, я получу самостоятельный "газетный маршрут", однако на самом деле я получил его еще за две недели до указанного срока. Как вы и писали, "воздушный корабль" (в то время это называлось именно так, а не летающая тарелка) появился в ноябре 1896 года, и к весне 1897 года его уже видели повсюду, особенно в те дни, когда не было никаких новостей, а энергичный репортер должен был во что бы то ни стало дать материал в газету. Я сам видел его однажды часов в 5 утра, когда следовал по "маршруту". Поскольку у меня чуточку слипались глаза и я не был совершеннейшим новичком в искусстве лжи, то видел вго так же ясно, как и тысячи других неврастеников и обыкновенных лжецов по всей стране.
Мне хотелось бы подчеркнуть, что эта шумиха поднялась за семь лет до Киттихоука, однако в течение нескольких лет по небу в изобилии летали выдуманные аэропланы.
Наконец вся эта чепуха осточертела читателям газет, но прошло совсем немного времени, и в страну вторгся жук-поцелуйка. Какой-то ретивый репортер (я пе хочу унизить свою бывшую профессию, просто я знаю репортеров) поведал миру историю о гигантском жуке, длиной в 3 или 4 дюйма, который сел на губы одной молодой девушки и больно укусил ее. Эту историю быстро подхватили другие газеты, и через неделю жуки-поцелуйки перекусали всех девушек от Мэна до Калифорнии. Вскоре это стало чем-то вроде воздушного корабля 1896- 1897 годов".
БОЛЬШАЯ ТАРЕЛКА 1882 ГОДА
Вечером 17 ноября 1882 года по небу быстро и бесшумно пронеслась одна из самых больших летающих тарелок; когда она достигла максимальной высоты, можно было видеть ее характерную сигарообразную форму.
Однако предмет этот интересен в другом отношении. Дело в том, что наблюдать его удалось лучше, а объяснить было труднее, чем любую другую летающую тарелку, когда-лпбо появлявшуюся на небе. Его наблюдали многие выдающиеся ученые, прославившиеся искусством вести наблюдения. В Англии это явление видели И. Уолтер Мондер, астроном обсерватории в Гринвиче и крупнейший знаток Солнца, и Дж. Рэнд Кэпрон, известный специалист по спектральному анализу. На континенте его наблюдали голландские ученые - профессора Аудеманс и Зееман (последний получил впоследствии Нобелевскую премию по физике).
Чтобы познакомиться с описанием этого явления, обратимся к отчету Мондера, но не к первоначальному его сообщению, которое было сделано сразу же, по свежим следам, а к статье, написанной почти через 34 года. Я сверил оба варианта и нашел, что они совпадают друг с другом.
Профессор Мондер озаглавил свою статью "Странный небесный пришелец" ("The Observatory", 39, 213, 1916).
"Выполняя просьбу редактора "Обзёрвэтори" написать какие-нибудь
Поздняя осень, тихий, ясный вечер; прошло около двух часов после захода Солнца. Луна была в своей первой четверти и пересекла меридиан немногим более чем полчаса назад. Таким образом, на небе было достаточно светло, и в то же время самые яркие звезды были уже хорошо видны.
Я находился в королевской обсерватории в Гринвиче, и, поскольку в 10 часов 15 минут утра разразилась сильная магнитная буря, я надеялся, что, возможно, появится полярное сияние. Поэтому я расположился возле "колышкового купола" на "библиотечной кровле", как в то время называлась плоская крыша маленькой библиотеки, откуда мне ничто не мешало смотреть во все стороны, кроме большого купола на юго-востоке. Я не был разочарован в своих ожиданиях: как только в западно-северозападной части неба угасла вечерняя заря, над всей северо-западной стороной стало разливаться розоватое сияние - сначала чуть заметное, а потом все более и более яркое; в 5 часов 30 минут над северной частью горизонта вдруг вспыхнул яркий луч, в основном окрашенный в те же красновато-розовые тона, но с зелеными прожилками, и быстро достиг зенита. Появились и менее яркие полосы света, но особого интереса они не представляли.
Потом, когда полярное сияние уже, казалось, начало гаснуть, на востоке-северо-востоке, в нижней части неба, вдруг появился большой зеленоватый светящийся диск, словно только что поднявшийся из-за горизонта, и стал двигаться по небу так же прямолинейно и равномерно, как движутся Солнце, Луна, звезды и планеты, но только в тысячу раз быстрее. То, что вначале он казался круглым, было, очевидно, результатом его оптического сокращения в ракурсе, ибо по мере приближения к зениту он становился все длиннее и длиннее; когда он пересекал меридиан, проходя над самой Луной, он имел почти форму эллипса, и притом очень удлиненного. Недаром многие наблюдатели говорили потом, что он "сигарообразной формы", напоминает "торпеду", "веретено" или "челнок". Если бы это событие произошло в следующем столетии, нет никакого сомнения в том, что для сравнения о нем говорили бы: "Ну точь-в-точь цеппелин". После того как он пересек меридиан, длина его стала уменьшаться и он исчез в западном направлении, чуть южнее. Весь путь от восхода и до захода он прошел менее чем за две минуты и исчез в 6 часов 05 минут 59 секунд по гринвичскому времени.
Я вел наблюдения еще несколько часов, но явление больше не повторилось. На севере можно было наблюдать бледное зеленоватое сияние, окаймляющее верхнюю часть огромного дымового облака над Лондоном, но оно было бесформенно и не двигалось. Кроме того, "торпеда" была во много раз ярче этого сияния в северной части неба, даже ярче большой кометы 1882 года, которая видна была рано утром; у "торпеды" были четкие очертания, а поверхность казалась ровной и всюду одинаковой. Ее наибольшая длина составляла около 30 град., а ширина - от 2 до 3 град. . Однако "торпеда" была, по-видимому, такого же цвета, как и свечение в северной части неба, вызванное полярным сиянием; в спектроскоп я увидел знакомую "лимонно-зеленую" линию, характерную для полярных сияний; сейчас считают, что эта линия соответствует хорошо просматриваемой линии в спектре криптона (мы теперь знаем, что зеленая линия в спектре полярных сияний происходит от кислорода).
Это торпедообразное пятно света не было похоже ни на одно из известных мне небесных тел. Самый характер света и тот факт, что пятно появилось во время сильной магнитной бури и яркого полярного сияния, убеждают нас в том, что явление это связано с полярными сияниями. Однако по виду оно сильно отличалось от тех полярных сияний, которые мне приходилось наблюдать. Оно совсем не похоже на гигантские полосы и лучи, которые во время полярного сияния, сверкая и колыхаясь, расходятся по всему небу; оно прямо и равномерно двигалось с востока (магнитного) на запад. Оно пе было похоже и на "арки" или "короны", а четкая, ясная форма и ограниченные размеры резко отличали его от обычного полярного сияния.