О любви (сборник)
Шрифт:
— Я купил приборы для сцеживания молока. Вы видели?
— Не нужны они. Я грудь Зине перевязала.
— В каком смысле?
— Чтобы молоко перегорело. Куда ей еще кормить?
— Но Козлов этого не говорил.
— Много он понимает. Нет, конечно, детский врач он очень знающий.
— Тамара Ивановна, нужно еще что-нибудь Зине, детям?
— Одежонки у них маловато, застиранная вся. Уже ползунки стала надставлять, они ведь растут. Нет у тебя знакомых, у которых младенцы
— Есть, завтра спрошу. Ничего, если я вам не буду помогать с посудой? Честно говоря, засыпаю на лету.
— Да что ты, что ты! — замахала руками Тамара Ивановна. — Разве мужское это дело.
— То-то я им лет двадцать занимаюсь.
Дома Петров посмотрел на спящую Зину, представил: чтобы добыть из кладовки раскладушку, надо вытащить лыжи, велосипед и еще кучу всяких вещей.
— Дудки! — заявил он вслух. — Я не кусаюсь и истощенных женщин не насилую. Неистощенные сегодня тоже могут не беспокоиться.
Он достал подушку, плед и лег рядом с Зиной.
Не просыпаясь, она вдруг повернулась к нему, положила голову на плечо и обняла за шею. Петров почувствовал, как к нему прижалась плоская забинтованная грудь соседки.
Проклиная себя, он убрал Зинину руку и осторожно встал. Побрел к телефону.
— Козлов? Это Петров.
— Петров? Это Козлов.
— Доктор, проснись, мне надо задать тебе вопрос.
— Армянское радио отвечает.
— Перестань храпеть в трубку. Тамара Ивановна перевязала грудь.
— Зачем? Что у нее с грудью?
— Да не у нее. Она Зине перевязала, чтобы молоко перегорело.
— Подожди, я сейчас врублюсь. Так. Если у нее пневмония, то надо, чтобы легкие хорошо вентилировались. Поэтому все сдавливания — это плохо. Что сказала Маша Новикова?
— Какая еще Маша?
— Терапевт. Она должна была к вам заехать, я просил.
— Ни о какой терапевтше не слышал. Так что мне делать? Разбинтовывать?
— Нет, не надо. Из двух и более зол это, наверное… Оставь все, как есть. Завтра терапевт ее посмотрит. Ты лекарства купил, уколы делаете?
— Делаем. Пока.
Он положил трубку, пока проснувшийся Козлов не успел вспомнить о любви Петрова к литературе.
На следующий день Петров по телефону договорился с Людмилой, женой Потапыча, что после работы подъедет и заберет чемодан с детскими вещами.
Потом позвонила Тамара Ивановна.
— Докторша вчера приходила к Зинаиде и не попала в дом. Когда домофоны устанавливали, у Зины ста пятидесяти рублей не было, поэтому ей переговорник не поставили, только ключ дали. К ней если кто приходит, звонит соседке внизу, та открывает. А я откуда знала?
— Но сегодня доктор в квартиру попала? Хорошо.
— Я
— Намек понял. Пусть делают.
Вечером Петров привез детскую одежду.
— Богато ребенка содержали, — оценила Тамара Ивановна. — А платья-то зачем? У нас же мальчики.
— Пол уточнить я не сообразил. Как Зина?
— Нервничает. Ты бы ее успокоил, что, мол, не обеднеешь от трат.
В квартире Петрова витал непривычный запах — лекарств и женщины.
— Здравствуй, Зинаида. Как самочувствие?
— Здравствуйте. Я понимаю, что это полное безобразие — мое присутствие здесь и все ваши хлопоты.
— Во-первых, пока ты была в бессознательном состоянии, мы перешли на «ты» и вообще страшно сблизились. Во-вторых, если ты такая понятливая, то убери с лица кислое выражение и не порть мне настроение. О, слезы. По какому вопросу?
— Я два дня детей не видела. Тамара Ивановна… — Зина не договорила и уткнулась в подушку.
Петров пошел разбираться с медсестрой.
— Пневмония бывает вирусная, — заявила Тамара Ивановна. — Три дня карантина положено.
— Но ведь она, пока не свалилась, была с детьми. Что, если мы ей издали их покажем? Дайте-ка мне эти платья потаповской внучки.
Зина увидела детей и рассмеялась. Ваня и Саня, наряженные в розовое и белое платья, с кружевными чепчиками на голове, смотрелись на руках у Петрова необыкновенно потешно.
— Они же мальчики! — хихикала Зина.
— Как? — изумился Петров. — С чего ты взяла? Как определяли? Да те ли это дети?
— Те, те, — кивнула Зина, — только подросли. Дайте мне их, пожалуйста.
Близнецы, увидав протянутые мамины руки, ответили встречным порывом.
— Нельзя, братцы, — остановил их Петров, — у вашей мамы карантин. Пошли купаться, там уже и воду напустили.
Тамара Ивановна от помощи в купании младенцев отказывалась, но Петров уверял ее, что Саня и Ваня имеют тенденцию к потопляемости, поэтому торчал в ванной. Они поиграли в знакомую игру «Съешь крокодильчика», потом Петров отнес вымытых и переодетых детей в комнату.
Ужинал дома с Зиной. Петров накрыл журнальный столик у Зининой тахты, сам сел в кресло перед телевизором. На середине кровавого боевика Зина мирно уснула Ее присутствие не раздражало Петрова — словно он завел ласкового котенка, и с его появлением все в доме стало по-другому, но не хуже. Правда, котенок не выселил бы хозяина на раскладушку…
Следующим вечером Зина решительно велела перевести ее домой. Тамара Ивановна устроила ей постель на диване в большой комнате, сама переночевала с малышами в детской.