О любви
Шрифт:
Минуты через три - всё это время путники настороженно присматривались к воде, силясь разглядеть неведомое чудище - на противоположный берег выползла огромнейшая жаба, покрытая бесформенными бородавками размером с кулак Дариллы.
– Боги...
– рот девушки искривился от отвращения. Хоть она и привыкла за время своих странствий к разным мерзостям, но любить жаб так и не научилась.
– Что там?
– с напряжением в голосе поинтересовался Низкан.
– Как жабы выглядят, помнишь?
– спросил у него Риалаш.
Бывший вольный кивнул. У деда их было много.
– Так вот, представь себе жабу
Низкан растерянно моргнул, а Риалаш озадаченно рассматривал этот невероятный образчик животного мира. За свою весьма долгую жизнь он успел повидать многое и мог без напряжения припомнить куда более удивительную живность. Но здесь его удивляло, что жаба внешне была похожа на самую обычную, только размерами великовата. Видимо, сказывалась близость Гава-Ыйских болот. Вполне возможно, что эта зверушка добралась по воде оттуда.
На берегу мужчины оделись, наагасах вернул себе ноги, а Дарилла сняла хлюпающие сапоги, и они направились обратно в лагерь. Низкан и Риалаша шли по обе стороны от девушки на случай, если увиденная ими жаба - не единственная диковинная особа здесь.
Миссэ и Доаш встретили их удивлёнными взглядами. Главным образом из-за насквозь мокрой Дариллы. На наагасаха они почему-то посмотрели с осуждением.
– Она сама упала, - с достоинством отверг невысказанные обвинения Риалаш.
– Где?
– тут же вскинулся Низкан, не знавший, что в озере девушка купалась в одежде.
Ерха разразился негодующим ворчанием из-за мокрых сапог, которые поди ещё просуши до утра. Раздражённая головомойкой, Дарилла буркнула, что если до утра не просохнут, то поедет босая. Хоть пятки загорят, а то после помывочных процедур в доме Вотых они были возмутительно розовыми.
На дежурство должны были заступать Ерха и Риалаш. Низкана и Дариллу было решено не допускать к ночному бдению. Низкан всё равно ничего не видел, хотя слух у него был отменным, а в запахах он разбирался пока не очень хорошо. А Дарилла девушка. «Брата» и «сестру» подобное отношение оскорбило. В итоге было решено, что они будут дежурить в следующую ночь вместе. Как ехидно заметил Доаш, как раз сойдут за одного.
После ужина, лежа рядом с наагасахом под одним одеялом, Дарилла счастливо улыбалась и водила кончиком носа по обнажённому участку груди мужчины. Ей очень нравилось это занятие: приятно, почти прилично и наследник весело фыркает.
– Дразнишься?
– шёпотом спросил Риалаш.
Дарилла отрицательно мотнула головой и крепко обняла его. Ладони её прошлись по спине нага. Легонько царапнуло разочарование: она так и не потрогала костяные выросты, а ведь так хотелось. Девушка постаралась утешить себя тем, что теперь-то у неё будет возможность и костяные выросты потрогать, и жало на конце хвоста изучить. Даже не верилось, что всё произошедшее несколько дней назад ей не привиделось.
Риалаш, у которого от прикосновений девушки по телу разливалось томление, неспешно перетекающее вниз живота, решил немного отомстить невольной соблазнительнице. Прижавшись губами к её уху, он спросил:
– Каково это - лежать рядом со своим мужем?
Дарилла подняла лицо вверх и солнечно улыбнулась ему.
– Невероятно, - искренне ответила она.
– Словно во сне всё происходит.
Риалаш, ожидавший, что она смутится, был застигнут её улыбкой врасплох. Девушка в его руках
– Ты больно-то не расслабляйся, - проворчал Ерха, которому выпало караулить в первую половину ночи.
– Тебе ещё сторожить.
Нет, всё-таки как плохо, что они с Дариллой не вдвоём. Риалаш с раздражением посмотрел на старика. Вокруг одни блюстители морали! И жабы! Усилившееся к ночи кваканье лягушек весьма кстати напомнило о гигантском земноводном.
Утро началось с ссоры Миссэ и Доаша.
Низкан проснулся от того, что всё его тело нестерпимо чесалось. Увидев красные пятна, что покрывали руки и лицо бывшего вольного, Доаш с негодованием набросился на брата:
– Миссэ, как ты мог?!
Миссэ что-то недовольно прошипел ему по-наагатински. Доаш разъярённо ответил. Начавшуюся перепалку прекратил наагасах, зарычав на обоих. Низкан, ворча на всяких идиотов, пошёл искать ближайший ручей, чтобы смыть с себя злосчастную мазь.
– Как дети, - Дарилла улыбнулась, глядя на обиженных братьев.
– Так то мужики, - наставительно заявил Ерха.
– Нам положено дитями до смерти оставаться.
Это заявление обидело нагов почему-то ещё больше. Видимо, у них было не положено так долго оставаться малыми ребятками.
Весь день до самого вечера Миссэ и Доаш друг с другом не разговаривали. Первый глаз не сводил с Низкана, но тот был занят детёнышем, который день ото дня становился всё более игривым и энергичным.
За время пути не произошло ничего примечательного. Пару раз путники встречали гружённые скошенной травой возы. Оборотни, правящие лошадьми, приветствовали их радушно, но смотрели подозрительно: чужаков здесь встречали нечасто. Пешие жители местных деревень попадались чаще и на дорогу выходили в основном из леса, неся корзины, полные грибов. Ерха провожал их завистливыми взглядами, но пуститься на промысел не предложил: мало ли кто в здешних чащах водится помимо грибов. У Дариллы, с любопытством осматривающей мелькающие вдоль дороги деревья, появилась мысль, что в случае войны с Салеей будет сложно сражаться: поди найди ещё города и деревни среди раскинувшихся здесь лесов.
Низкану и Дарилле так и не дали покараулить. Риалаш, дежуривший первую половину ночи, просто разбудил Доаша, а сам забрался под одеяло к девушке. Дарилла была в полном негодовании. Бывший вольный ничего не сказал, но помрачнел и замолчал на весь день.
Следующие два дня прошли так же, без происшествий. Путники старались придерживаться русла реки: дорога частенько ветвилась, уходя тонкими тропками к скрытым в чащах деревням. Нередко приходилось объезжать болота, которые питали сотни ручейков, берущих своё начало из реки. На зыбкой поверхности трясины заманчиво краснели в сочных зелёных листьях ягоды, цвели нежные хрупкие цветы и завлекательно торчали покрытые мхом коряги, словно говорящие: «Путник, отдохни с дороги. Присядь на нас, отведай ягод, полюбуйся цветами». Но дарами болота лакомились только легконогие птицы и змеи. Дарилла собственными глазами видела, как светло-серая змейка с оранжевым пятном на голове заглатывала слишком большую для неё ягоду.