О любви
Шрифт:
Вместе с дискомфортом начал просыпаться разум. Риалаш вовремя успел заметить ужас и панику, мелькнувшие на лице девушки. Он тут же перекатился на бок и сгрёб её в свои объятия, обхватив и руками, и хвостом.
– Прости, я сорвался, - тихо прошептал он, целуя её лицо.
– Ты только не пугайся. Это всё равно бы случилось. А с моей выдержкой это случилось бы скорее рано, чем поздно. Не думай об этом, как о чём-то плохом и постыдном.
Дарилла спрятала лицо у него на груди. Она не могла не думать. Ей было стыдно вспоминать собственные стоны и мольбы.
– Только не смей опять надумать каких-то глупостей, - ласковый тон наагасаха неожиданно посуровел.
–
– Да, - чуть слышно отозвалась Дарилла.
Риалаш приподнялся, вытащил из-под себя одеяло и тщательно завернул в него девушку.
– Спи, - велел он.
– Утром мы ещё раз поговорим. И, пожалуйста, без глупостей.
Дарилла крепко зажмурила глаза, думая, что после подобного ни за что в жизни не сможет уснуть. Но стоило опустить веки, как на неё тут же навалился сон .
Риалаш с беспокойством смотрел на её лицо и мысленно ругал себя. Не зайдёт слишком далеко... Зачем он вообще это пообещал? Молчал бы лучше. Девчонка и так ему не очень доверяет. Но, боги, это того стоило! Наг прикрыл глаза, припоминая особенно сладкие моменты их первой близости, и улыбнулся. Только вот как сообщить ей о браке? Страшно представить, какие глупости она может придумать, узнав об этом. Наверное, с этой новостью лучше повременить и постараться ласкою и нежностью убедить девушку в искренности своих чувств. Она привяжется к нему и потом будет не так зла за то, что он посмел посягнуть на её лелеемую свободу. Только Риалаш чувствовал, что долго терпеть с этим известием не сможет.
Глава 12
В коридорах дома семьи Вотый царила утренняя сонная тишина, нарушаемая лишь осторожной поступью слуг. Было ещё очень рано, так что господа изволили спать. Даже консер Хеш, который накануне намеревался встать на рассвете, чтобы решить кое-какие дела, всё ещё почивал, крепко прижимая к своей груди жену.
Одна из дверей гостевого крыла неслышно приоткрылась, и в коридор выскользнула девушка, облачённая в мужской костюм. Дарилла воровато осмотрелась и аккуратно закрыла дверь. После чего поспешно зашагала прочь по коридору, растирая ладонями алеющие щёки.
Пробуждение для неё было ужасным. Она долгое время лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к мерному дыханию мужчины, который лежал за её спиной. Девушка пыталась убедить себя, что всё, произошедшее ночью, - всего лишь сон. Наагасах просто спит рядом с ней. Это уже происходило. Но её тело говорило об обратном. Низ живота болезненно ныл, всё тело ломило, как после долгой дороги. И на ней не было одежды.
Набравшись смелости, чтобы распрощаться с собственными иллюзиями, Дарилла всё же открыла глаза. Увиденное её не порадовало. На полу валялась её рубашка, рядом же расположилась и одежда наагасаха. Постель была смята, часть подушек сметена вниз. Голова самой Дариллы уютно устроилась на плече нага. Длинный чёрный хвост обвивал её ноги, его конец свешивался с постели, упираясь костяным наростом в пол, а руки мужчины крепко обнимали её. Утешением для девушки послужило только одно: она была завёрнута в одеяло по самый подбородок.
Дарилла была готова сгореть от стыда. Она позволила себя соблазнить. Причём очень легко это позволила. Воспоминания о прошедшей ночи вызывали у девушки желание умереть или хотя бы бесследно исчезнуть. Стоны, крики, смелые прикосновения... Боги, почему она оказалась настолько бесстыжей? Тёмные! Неужели все женщины ощущают себя после первого раза так кошмарно? Как только Таюна после своей первой брачной
Одна мысль о том, что наагасах сейчас откроет глаза и посмотрит на неё, привела Дариллу в настоящую панику. Она не была готова ни к утреннему разговору, ни к просто встрече с этим мужчиной. Мысли путались от страха и стыда. Слова наагасаха о том, что всё, произошедшее между ними, нормально, Дариллу ничуть не утешили. Если бы это действительно было нормально, то вряд ли бы на это налагалось так много запретов.
Проявив невероятные чудеса ловкости и гибкости, девушка смогла вывернуться из рук и хвоста нага и, прихватив свою одежду, тихонечко покинуть комнату. Из своих покоев она направилась в купальню, где очень быстро вымылась, пытаясь стереть с себя все следы прошедшей ночи. Но от всего избавиться не удалось: по телу то тут, то там темнели маленькие пятна засосов, а на бёдрах вообще синели отпечатки пальцев. Эти отметины заставили девушку на некоторое время застыть. Голова просто перегрелась от смущения, стыда и чувства неловкости и перестала соображать, выдавая туманные картинки-ощущения того, как руки наагасаха оглаживали её тело. Внизу живота, несмотря на лёгкую тянущую боль, возникло приятное томление.
Дарилла тут же окатила себя из ковшика холодной водой, но это не помогло. В голове зазвучали слова нага: «Вода не поможет...». Тихий стон эхом отразился от стен купальни.
Привести мысли в порядок так и не удалось. К тому же девушка обнаружила, что забыла сапоги. Пришлось осторожно возвращаться в комнату за ними. Слава богам, наагасах продолжал спать, трогательно прижимая к груди одеяло и собственный хвост.
Девушка, выскользнув из коридора, быстро сбежала вниз по лестнице и ненадолго замерла, соображая, куда ей податься. С леденящим душу страхом она поняла, что всё равно долго прятаться от наагасаха не сможет. Он её по запаху в любом уголке дома найдёт. А внутреннее чутьё подсказывало ей, что он обязательно будет искать. Ну не сбегать же ей теперь совсем?
На самом деле Дарилле очень хотелось сбежать. Сбежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от всех. Но это же трусость! Да, она боялась смотреть в глаза наагасаху. Но и свою слабость девушка ему показывать не хотела. То, что между ними произошло, уже никак не исправишь. Ханжеское нордасское воспитание, конечно же, заставляло Дариллу сильно мучиться от собственного легкомыслия и телесной слабости. Оно шептало, что подобное возможно только между теми, кто состоит в законном браке. Но шёпот этот был слабым и тихим. Дарилла всё же более четырёх лет странствовала: успела и повидать многое, и познакомиться с новыми, совершенно чуждыми ей культурами, основанными на других моральных ценностях. И моральные нормы собственной страны не казались ей такими уж непоколебимыми и порой вызывали скепсис.
Дариллу больше пугало то, как к этому отнесётся наагасах. Мнение целой страны её мало волновало. Даже ужас её собственной семьи, если, конечно, родные узнают о её падении, не очень-то её пугал. За время своих странствий она уже нарушила столько традиций и норм приличий Нордаса, что ещё одно нарушение сильной роли уже не сыграет. Но что теперь о ней подумает наагасах?
Сказать-то он может всё что угодно. Может благородно пообещать, что об этом никто и никогда не узнает, утешить её, подбодрить... А вот что подумает на самом деле? Легкомысленная? Доступная? О боги, похотливая?! Она же так просто сдалась! Словно переспевшее яблоко, упала ему прямо в руки! Как с ним теперь вообще общаться? А ведь общаться придётся.