О маленьких волшебниках и Петькиных друзьях
Шрифт:
— Не стоит! — небрежно бросил Петька и без опаски погладил пса.
Шерсть была пыльной и от этого шершавой.
— А как тебя зовут?
Пёс сразу перестал улыбаться и шумно вздохнул.
— Ковердайл.
— Ка-ак?
— Ковердайл, — чётко повторил пёс.
— Интересно!
— А что тут интересного? Мой бывший хозяин в книжке это имя вычитал. Но та собака была колли — шотландская овчарка. А я-то русский. Дворняга.
Петьке показалось, что на пёсьи глаза навернулись слёзы.
— Есть такие замечательные имена —
— А почему хозяин бывший? — заинтересовался Петька.
Собака молча отвернулась.
— У тебя теперь нет хозяина?
— Нет.
— Он умер?
— Жив, жив, — отрывисто тявкнул пёс. — Он предал меня. Продал.
— Предал или продал?
— Это одно и то же, — пёс снова повернулся к Петьке. — Я его сколько раз из беды выручал. А он меня… чужому человеку… за деньги… Тот хотел меня на цепь посадить, плёткой грозился. Но я верёвку перегрыз и сбежал.
Тут чуткие собачьи уши поднялись, потом опустились и снова резко поднялись. Пёс замер, насторожился.
Петька перестал дышать: он хотел услышать то, что слышит пёс. Но было удивительно тихо.
И вдруг тот исчез так же бесшумно и внезапно, как появился. Удивлённый Петька позвал собаку.
— Койведарл, Корейдалв…
Имя было громоздкое, неудобное, еле поворачивалось во рту.
— Корвелдай, Койдеврал, Ковердайл, тьфу!
Петьке сразу стало легче, будто наконец выплюнулось это многоугольное слово. И тут он вспомнил, что отец у пса был Барбос, значит, его можно звать Барбосычем. Зовут же Степанычем Петькиного дядю.
— Барбосыч, Барбосыч! — позвал он.
Никто не отозвался.
Почему же он так неожиданно сбежал? Может быть, услышал чьи-то шаги? Чьи?
Бурьян зашевелился, и Петька увидел перед собой закадычного друга — Олега Маслова.
Глава девятая
Операция «Секрет»
Глаза у Олега голубые, как у любимого артиста, которого они постоянно видят в кино и по телевизору. Рубашка тоже голубая. С молнией. От замка молнии висят на цепочке два шарика. Они похожи на капельки ртути. Как-то раз Петька разбил термометр, и она разбежалась по полу. Мама закричала: «Отойди! Не касайся!» А капельки были такие заманчивые, они будто кричали, чтоб их потрогали. Наверно, поэтому Петьке каждый раз хочется повертеть в пальцах шарики на Олеговой рубашке.
Лицо Олега было серьёзным и сосредоточенным. Петька понял: дело предстоит трудное, и быстро поднялся с земли.
— Ты — пограничник, — начал Олег, — за спиной — советская Родина! Впереди. — чужая территория.
Петьке стало беспокойно и торжественно.
— Враг опасен и хитер, — четко продолжал командир. — Разведка донесла, что сегодня именно в этом месте (Олег показал на дыру в заборе) может перейти границу шпион. Боевое задание, понятно?
— П-понятно… то есть… слушаюсь! —
— Чего «то есть слушаюсь»? — переспросил командир.
— Охранять… Защищать… в общем, задержать и уничтожить!
У Петьки перехватило дыхание. Олег смотрел в глаза своего бойца строго и внимательно.
— Только за-дер-жать! И дать сигнал остальным посредством… двух пальцев.
Олег вложил два пальца в рот, но свистеть не стал. Всё и так было ясно.
— Есть! — выстрелил Петька.
Хотел было отдать честь, но ведь пилотку его за Волгой унесло ветром, а к пустой голове как руку приложишь? По уставу не положено.
— Боевая операция называется «Секрет», — уже шёпотом говорил Олег, — что бы здесь ни произошло, всё абсолютно сек-рет-но.
— Сек-рет-но, — так же по слогам чеканно повторил Петька и слово это прозвучало как присяга.
Олеговы глаза подобрели. Он положил руку на Петькино плечо, потом притянул друга к себе, крепко обнял. Так обнимает командир любимого бойца, посылая на опасное задание.
Петька почувствовал это, и ему стало страшно. Но Олег заговорил уже не командирским тоном:
— Может, конечно, и не здесь пройдёт, то есть произойдёт нарушение. Но по всем трём дорогам расставлены посты. Я, ты и Мишка. Главное, вцепись и держи. Этот враг здорово вырывается и удирает.
— А ты знаешь его?
— Конечно. Я тебе нарочно не говорю, кто это. Хочу, чтоб ты сам как боец научился распознавать врага.
— А…
— Что «а»?
— А если я своему накостыляю?
— У тебя разве нет головы на плечах?
— Есть, — убеждённо ответил Петька, зачем-то потрогав голову рукой, и вздохнул.
— Имей в виду, лазутчиком может быть кто угодно, не только мальчишка.
Олег знал, что в эту дыру лазает лишь один человек, именно тот, с которым надо было посчитаться. Петьке стало ещё страшней.
— А если дяденька? — цепенея, спросил он.
— Ты что, трусишь?
И Петька понял, что может прийти и дяденька. Красивые голубые глаза Олега прищурились.
— Наши пограничники даже ценой собственной жизни…
— Служу Советскому Союзу! — прервал Олега Петька и выдохнул горячий воздух.
Олег остался доволен. Хотел было козырнуть, но тоже, видимо, вспомнил, что на голове ничего нет. По-военному, чётко приставил ногу к ноге, улыбнулся своей кинематографической улыбкой и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, скрылся в бурьяне.
Глава десятая
А Ксюшка в это время…
А Ксюшка в это время набрала в рот воды да как прыснет над столом. И вдруг в воздухе повисла — радуга. Повисела, повисела и опала вместе с водяной пыльцой. А в окно бьёт солнце. Ксюшка прыснула ещё. И снова радуга встала. Прямо в кухне. Только любоваться ею было некогда. Ксюшка не просто так водой прыскала, она платье своё мочила. Пересохло оно на балконе.