О материалистическом подходе к явлениям языка
Шрифт:
Отличительной особенностью протоуральского языка-основы была крайняя скудость наклонений: кроме повелительного и изъявительного существовало некоторое подобие желательного, или возможностного, наклонения. Наиболее архаичный индоевропейский язык – хеттский – не имеет никаких наклонений, кроме изъявительного и повелительного. Раньше всего возникает повелительное наклонение, затем чаще всего появляется оптатив, но ни одному историку языка не удалось пока реконструировать в плоскость праязыка условное наклонение. По-видимому, видовые оттенки действия как наиболее наглядные занимали в древних языках больший удельный вес. В индоевропейских языках в системе презенса обнаруживается значительное число прибавляемых к основе словообразовательных суффиксов, которые первоначально, видимо, обозначали различные оттенки протекания действия. Уральские языки отличаются наличием довольно большого количества глагольных суффиксов, обозначающих различные оттенки многократного
Будущее время как более отвлеченное и абстрактное часто возникает значительно позднее по сравнению с настоящим и прошедшим временем. По утверждению индоевропеистов, индоевропейский праязык не имел специальной формы будущего времени; в финно-угорских языках настоящее время может выражать будущее время совершенного вида; в тюркских языках будущее время с показателем -r в древности обозначало также настоящее время.
В истории различных языков отмечены случаи, когда формы будущего времени возникают в результате переосмысления форм наклонения, например, в латинском формы будущего времени глаголов III скл. (типа legam ?я буду читать’, legas ?ты будешь читать’ и т.д.) в прошлом были формами конъюнктива. Существует предположение о том, что формы так называемого c– ового будущего времени в древнегреческом языке типа ????? ?я покажу’ и т.д. по происхождению являются формами c– ового аориста. Случаи превращения форм оптатива в формы будущего времени отмечены в тюркских языках. Древнегрузинский язык не знал того футурума, который в новогрузинском образуется прибавлением преверба (c rs ?пишет’, dacers ?напишет’). В древнегрузинском для выражения футурума используется conjunctivus praesentis и conjunctivus aoristi cerdes ?писал бы, напишет’, ceros ?написал бы’, ?напишет’ [357] .
357
Каучхишвили С.Г. Греческо-грузинские и латино-грузинские грамматические параллели. – IV конференция по классической филологии. Тезисы докл. Тбилиси, 1969, с. 33.
Содержание человеческого мышления охватывает очень большое количество понятий. Однако эти понятия содержат совершенно различные потенции к изменению. Есть понятия очень стабильные. Их содержание может оставаться без существенных изменений в течение тысячелетий.
Возьмем такие понятия, как сук дерева, ноготь, туман, сырость и т.д. Вряд ли что-либо существенно изменилось в содержании этих понятий на протяжении многих веков. В то же время есть такие понятия, содержание которых очень быстро меняется в связи с развитием науки и техники. Содержание понятия атом, возникшего еще в древней Греции, изменилось с течением времени настолько существенно, что можно без преувеличения сказать, что в настоящее время это совершенно новое понятие. То же можно сказать о содержании понятия дом, которое проделало огромный и сложный путь от примитивного шалаша до современного небоскреба. Кроме того, само понятие может рассматриваться в двояком аспекте. Есть понятия, которые называют узкими и формальными понятиями. По существу это совокупность наиболее существенных признаков предмета. Такое понятие играет роль своеобразного возбудителя. Оно вызывает у собеседника самое общее представление о каком-либо предмете, которое даст возможность отличить его от других предметов.
Объем сведений о предмете, заключающийся в минимуме дифференциальных признаков, может быть очень невелик. Для того чтобы иметь общее представление о корабле, достаточно знать хотя бы самые общие контуры и ассоциировать его с морем. Можно даже произвести такой интересный психологический опыт. Представим себе разговор двух человек. Один из них плавал на корабле всю жизнь, а другой увидел корабль впервые всего несколько дней назад. И если он произнесет фразу Вчера я видел в море корабль, то у бывалого моряка может возникнуть в голове только самое общее представление о корабле, несмотря на его огромный опыт.
Необходимо отметить, что понятия, в основе
Некоторые лингвисты выделяют так называемое широкое или содержательное понятие. Фактически это некая сумма знаний о данном предмете. Эта сумма знаний является переменной величиной, поскольку у разных людей она может быть неодинаковой. Если взять область какой-либо науки в целом, то эта сумма знаний непрерывно изменяется. Следует при этом отметить, что накопление суммы знаний о предмете требует длительного времени. Часто у отдельного человека эта сумма является итогом всей его жизни. Сумма знаний о предмете, являющихся достоянием определенной науки, может быть приобретена в течение сотен и даже тысяч лет.
Чрезвычайно медленно изменяются понятия, относящиеся к категории отношений между предметами. История индоевропейских языков показывает, что понятие принадлежности одного предмета является результатом переосмысления чисто пространственного отношения, означающего удаление от чего-либо. Славянское окончание род. пад. ед. числа -а, например влъка ?волка’ и литовское vilko ?волка’ восходит к окончанию аблатива -od, существовавшего, по-видимому, в индоевропейском праязыке.
Позднее значение удаления было переосмыслено как значение принадлежности или значение отношения к чему-либо. Возможно, что такое переосмысление произошло уже в эпоху индоевропейского праязыка. Если индоевропейская общность существовала еще в пятом тысячелетии до нашей эры, то что здесь существенно изменилось за семь тысяч лет?
Все это лишний раз подчеркивает механистичность требования, выдвигаемого некоторыми нашими лингвистами, о непременной увязке явлений языка и истории народа. Язык есть продукт ряда эпох, и многое в нем нельзя увязать ни с какой конкретной историей.
Содержанием человеческого мышления являются понятия. Постепенно с развитием человеческого мышления увеличивается число понятий. Некоторые языковые данные показывают, что сами понятия также не остаются неизменными. Древние понятия, по-видимому, были очень простыми. Интересно в этом отношении развитие понятия принадлежности.
Первобытному человеку, видимо, было очень трудно представить принадлежность абстрактно, и он пытался вначале ее представить как пространственную близость. Мое первоначально представлялось как ?то, что ближе всего ко мне находится’, твое – ?то, что находится от меня на большем расстоянии’, и его – как ?наиболее от меня удаленное’. Иногда принадлежность могла пониматься как нечто совместное. Дом отца представлялся как ?отец с домом’. Иногда принадлежность понималась как нечто от кого-то исходящее. Этим объясняются случаи происхождения родительного падежа от древнего аблатива.
Значение склонности к чему-либо могло развиться из значения неполноты качества, ср. кирг. а?чыл ?беловатый’ и азерб. ишчил ?склонный к работе’.
Переосмысляются значения не только грамматических форм, но и слов. В ряде индоевропейских языков имеются материально родственные слова, означающие город, ср. др.-гр. ?????, др.-инд. puh (род. падеж purah), латыш. pilseta ?город’. Как будто бы восстанавливается древнее значение ?город’. Однако это не был город в современном понимании, а скорее небольшое укрепленное поселение. Это архаическое значение отчасти сохранилось в современном литовском слове pilis ?замок.’
К тому же выводу приводят данные финно-угорских языков, ср. эрзя-морд. мо ?город’, манс. us, us, хант. wac, wos ?город’. Однако соответствующие слова в мансийском и хантыйском языках означают не только ?город’ но и ?изгородь’, ср. также ненецк. wa ~ wad ?загородка’. Любопытны такие соответствия, как нем. Zaun ?забор’ и англ, town ?город’. Характерна также связь рус. город с глаголом городить, огораживать.