О мертвых — ни слова

Клюева Варвара

— Я же ясно сказала, что собираюсь выспаться! — рявкнула я в трубку. — Какого же лешего ты трезвонишь?

— Варька, у меня в квартире кто-то побывал, — выпалил Леша, проигнорировав критику. — Помнишь, в субботу я потерял ключ? Надо было сразу сменить замок…

— Постой. — Я уселась в постели. — У тебя что, к ключу была прицеплена визитная карточка с адресом? Как случайный человек, найдя ключ, мог догадаться, от какого он замка?

— Не знаю. Но факт остается фактом: в квартире кто-то побывал и открывали ключом. На замке — ни царапины.

— Что-нибудь пропало?

— Вроде бы нет. Деньги в столе. Компьютер, телевизор и магнитофон на месте.

— А что же эти незваные гости у тебя делали?

— Сам

не знаю. Но книги на столе лежат по-другому. Раньше сверху лежал Толковый словарь, а теперь — Словарь географических названий. Телефон сдвинут, и клавиатура стоит не под тем углом.

Если бы подобное заявление сделал любой другой мой знакомый, я бы подняла его на смех и посоветовала не морочить людям голову. Но у Леши феноменальная память. Несмотря на хаос, который временами царит в его квартире, он всегда совершенно точно знает, где что лежит. Однажды я спросила, нет ли у него атласа — определителя птиц. «В коридоре, второй стеллаж, первая полка снизу, восьмая книга справа», — ответил Леша, не повернув головы от телевизора. Я нашла справочник за десять секунд — ровно столько времени мне понадобилось, чтобы выйти в коридор, сесть на корточки и отсчитать восемь корешков на нижней полке второго стеллажа. Поэтому сейчас у меня не возникло сомнения, правильно ли Леша запомнил расположение предметов на своем столе. В его квартире действительно кто-то побывал. Только вот кто и зачем?

— Леша, осмотри квартиру как можно внимательнее. Вдруг что-нибудь все же пропало. И подумай, нет ли у твоих родственников или знакомых запасного ключа. Может, они заезжали в твое отсутствие?

— Ключи у мамы с папой, но, когда они приезжают, перемены гораздо заметнее. И потом они оставили бы записку. У Прошки я забрал ключи еще в субботу, а побывали здесь либо вчера, либо сегодня. Ладно, я сейчас все проверю, потом перезвоню.

Я повесила трубку и задумалась. Странное происшествие. Человек теряет ключ за много верст от дома, а через два дня, когда он ненадолго уезжает из Москвы, в квартиру проникает неизвестный. Тут я вспомнила, при каких обстоятельствах Леша обнаружил, что выронил ключ, и мне стало дурно.

Леша с Марком переносили тело Мефодия из «Запорожца» в «скорую». Едва мы выехали с территории больницы, обнаружилась пропажа ключа. В это время больничный персонал попросил дежурившего там капитана милиции разобраться с подброшенным трупом. Более чем естественно допустить, что капитан осмотрел место происшествия и нашел ключ. Но почему Селезнев ни словечком не обмолвился о находке, когда мы заключали с ним договор и обменивались информацией? И зачем ему было обшаривать Лешину квартиру?

Меня замутило. Итак, Селезнев все-таки ведет нечестную игру. А я, загипнотизированная его обаянием, ни за что ни про что продала друзей. Где там можно достать атропин?

Рука, потянувшаяся к телефонному аппарату, тряслась так, что номер мне удалось набрать лишь с четвертого раза.

— Капитан Селезнев, — сообщила трубка.

— Варвара Клюева, — в тон ему ответила я и сама не узнала свой голос.

— Что стряслось? — встревожился Селезнев. — Говори свободно, я один.

— Не по телефону. Я была бы очень вам признательна, если бы вы изыскали время для личной встречи.

Трубка долго молчала.

— Я сейчас приеду.

И тут — хотите верьте, хотите нет — меня снова охватили сомнения. Очень уж непохож был Селезнев на коварного циничного следователя, воспользовавшегося доверчивой глупостью одной из подозреваемых. В его возгласе звучало такое искреннее беспокойство, такое участие! И это молчание… Словно он пытался сообразить, в чем же провинился, чем заслужил этот сухой тон и холодное «вы»? И наконец, готовность немедленно приехать. Учитывая специфику его работы, ему, надо думать, не так-то просто бросить все дела и сорваться по первому зову малознакомой

девицы. А ведь он даже не попросил объяснений…

— Не нужно сейчас, — сказала я, чувствуя, к своему ужасу, что голос звучит гораздо мягче. — Это не настолько срочно. И мне не хотелось бы, чтобы беседа прошла второпях.

— Понятно. — Напряжение в голосе Селезнева тоже немного спало. — Приеду, как только освобожусь.

Я кружила по квартире, точно дикий мустанг по загону, разрываясь между отчаянным желанием придумать Селезневу оправдание и презрением к себе за это желание.

«Он пришел ко мне вчера около четырех и сказал, что пытался связаться с участниками вечеринки, но безуспешно. Наверное, он позвонил Леше на работу и, узнав, что тот исчез по-английски, решил съездить к нему домой. На звонок никто не отозвался, и тогда Селезнев попробовал открыть дверь найденным у больницы ключом — просто хотел проверить, подойдет или нет. Ключ подошел, и Селезнев, уступая естественному любопытству, вошел и осмотрелся. Говорят, жилье может рассказать о человеке очень многое, а у Селезнева помимо личного любопытства имелся профессиональный интерес. Составив себе представление об обитателе квартиры, он вышел, закрыл дверь и продолжил поиски гостей Генриха. Но почему он не сказал, что установил личность одного из участников операции „вывоз тела“? Может быть, просто забыл? Или хотел сначала выслушать мой рассказ и проверить, насколько я с ним искренна, а потом побоялся признаться, что сомневался во мне?»

— Не строй из себя святую простоту, Варвара! — приказала я себе строго. — Все очевидно: тебя просто надули.

Селезнев без хлопот получил интересующие его сведения, а теперь проверяет разные версии и докладывает о них начальству. Боже! Это же надо быть такой идиоткой! Купиться на приятную улыбку! Ведь Селезнев даже не соблаговолил объяснить, почему хочет нам помочь. Отговорился какой-то невразумительной чепухой! Дура! Дура! Дура!

Я уже созрела для самоистязаний, когда снова позвонил Леша.

— Все проверил. Ничего не пропало. Мало того: похоже, визитер побывал только в одной комнате. В других все на своих местах.

— Леша, а ты сумел бы обнаружить микрофон? — огорошила его я.

— Микрофон? Ты думаешь, ко мне наведалась милиция? А почему? И как они открыли дверь — отмычками?

— Не знаю. У меня есть одно подозрение, но я не могу рассказать тебе, в чем дело. Объясню, если найдешь микрофон. В предсмертной записке.

— Не глупи, — сказал Леша после долгого молчания. — Я поищу, а потом приеду к тебе.

— Не теперь. Я позвоню, когда освобожусь.

Себе, в каком состоянии я находилась, если даже не вспомнила об определителе номера.

— Алло?

— Будьте любезны, позовите, пожалуйста, к телефону Варвару, — вежливо попросил высокий женский голос.

— Я слушаю.

— Варька, это Аня Викулова. Помнишь меня?

Перед глазами немедленно возникло чистенькое розовое личико, серьезные серые глаза и льняная челка. Анечка Викулова — самая ответственная девушка на мехмате времен моего студенчества. Она вечно что-то организовывала, собирала для чего-то деньги, устраивала всевозможные мероприятия и вообще была лицом комсомольской организации нашего курса.

— Конечно, помню. Я пока склерозом не страдаю. Ты хочешь, чтобы я подписалась под каким-нибудь воззванием?

— Надо же! Действительно помнишь. — Судя по голосу, она улыбнулась. — Нет, на сей раз я ординарное звено в цепочке. Мне позвонили и попросили передать сообщение дальше. Помнишь Кирилла Подкопаева? Маленький такой паренек с огромной головой?

Мой утвердительный ответ едва ли можно назвать членораздельным.

— Так вот, он погиб «при невыясненных обстоятельствах». Завтра в одиннадцать утра кремация. Автобус до крематория от Щелковской. Родители зовут всех желающих проститься. Сообщи, кому можешь, ладно?