О моем перерождении в сына крестьянского 2

Этап девятый

В глубине Леса Чудес, на одной из некогда мирных полян, в безобразной драке сошлась пара… ну… монстров? Как минимум один из бойцов точно не походил на человека вообще.

Пропущенные либо отведённые удары взрывали траву, оставляли безобразные борозды на земле, пятнали кору деревьев. Остро пахло скошенной травой, сырой почвой, пролитой кровью и чем-то ещё — не то магией, не то чем-то иным, но определённо также

Один из монстров выглядел сильно мутировавшим вертикально стоящим ящером двухметровой высоты: с мощными удлинёнными ногами, коротковатыми руками и пастью, полной неестественно белых и ровных клыков, с чёрно-ало-пепельной чешуёй, мало уступающей закалённой стальной броне. Вот только, хоть на каждой из его рук красовалось по три длинных острых кривых когтя, для атак ящер чаще пользовался четырьмя гибкими щупальцами, то и дело выхлёстывающими у него из-за спины по разным труднопредсказуемым траекториям, а иногда и совершающими выпады вроде копейных. Так как на конце каждого из щупалец имелся костяной трёхгранный клинок длиной примерно с ладонь, игнорировать подобное оппонент никак не мог.

Впрочем, хоть чёрный восьмиконечный ящер казался крепок в защите и страшен в атаке, дела у него складывались не блестяще. Очень уж… неудобный ему достался противник.

Кто-то сказал бы: ха! Да разве это противник? Мальчишка с копьишком! Но…

Во-первых, копьишко у мальчишки было не простое. Да и не копьишко вовсе, если подумать. Его жалом служил кинжал с двойным зачарованием остроты и прочности, а рукоять могла вытворять чудеса. Самый простой трюк — резкое удлинение в момент удара с последующим резким же сокращением. И все четыре щупальца ящера не могли толком угнаться за этим единственным оружием.

Во-вторых, на мальчишке тоже имелась броня. Сплошная, смешивающая органические элементы с усиленными пластинами, окрашенная в тусклые защитные оттенки зелёного, жёлтого и бурого. Из-за этой брони, местами как бы наддутой, мальчишка казался скорее крепким, злым коротышкой, чем недорослем. Из-за неё же он двигался быстрее и бил сильнее, чем можно ожидать. Примерно на уровне воина двух звёзд серебра… если бы такой воин не использовал доступные ему приёмы.

Вот чёрный ящер дождался очередного копейного выпада и словно намеренно шагнул навстречу ему. Злой коротышка не успел среагировать; кинжал глубоко вошёл в чужую плоть, на мгновение увязая в ней. Лапа ящера мелькнула языком жабы, вцепляясь в рукоять. Всего двумя пальцами, третий и четвёртый пришлись на лезвие и оказались надрезаны… но этого хватило, чтобы выиграть время для второй лапы, вцепившейся в оружие хваткой надёжной, как у стальных тисков. Пара щупалец ящера метнулась к цели…

Ошибка!

Злой коротышка исчез со своего прежнего места. Исчезло и его «заблокированное» оружие (а вот рана, оставленная им в правой стороне ящеровой груди — нет). Настоящий злой коротышка обнаружился двумя шагами правее. Копьё в его руках, изогнутое так, чтобы кинжал-наконечник образовал этакий клюв, словно у боевой косы, резко удлинилось — и начисто ссекло одно из атакующих щупалец, оставив лишь обрубок, укороченный почти вдвое. Второе щупальце при этом тоже удалось достать, но слабо, самым кончиком, и развить успех не вышло: одно из пары резервных щупалец хлестнуло бичом, отгоняя коротышку с занимаемой позиции. Кончик трёхгранного шипа с металлическим лязгом задел шлем на голове коротышки, который опять исчез.

Свист! От вспоровших воздух наудачу двух щупалец и пары когтистых лап, от лезвия кинжала, снова летящего в цель и подрезавшего одну из ног ящера. Который

— Да! — издевательски сказала пустота голосом коротышки. — Вот это лицо я хочу увидеть. Лицо, полное ярости и жажды драки, боевое лицо!

Фигура ящера резко прибавила в росте и массе. Из-за его спины с треском и свистом вырвалась ещё одна пара щупалец… и ещё одна, уже четвёртая. Рана на груди успела сомкнуться, да и пострадавшее щупальце на глазах возвращало исходную длину, отращивая костяной наконечник. Сам ящер зарычал: низко, гулко, с реверберацией, пробирающей до поджилок.

— Идея с эхолокацией хороша, — одобрила пустота. — Но… сыровата!

Свист! Щупальца полоснули воздух как будто в слепой ярости, из чистого бессилия… но сразу два из них вонзились в как-бы-пустоту над головой чёрного ящера. Из этой пустоты маленькой молнией рухнул копейный выпад, нацеленный в стык шеи с плечом…

…но пронзил лишь вовремя вскинутую лапу, тогда как ещё три щупальца присоединились к двум первым, нащупавшим врага, в стремлении схватить, удержать, подтянуть ближе…

Тщетно. Нащупанный враг, скользкий почище угря, снова ускользнул. Ящер сменил тональность рыка, перейдя на какой-то неестественный, скрипучий визг, ввинчивающийся в уши, гибко развернулся, припадая к земле всеми четырьмя лапами и хлеща щупальцами по всей ближней зоне.

Где? Где же?!

Здесь!

Разворот, совмещённый с рывком, вновь опередили удары щупальцами — всеми восемью сразу. Казалось, что уклониться от подобной атаки, накрывшей целый сектор, просто невозможно.

Злой коротышка смог.

Приёмом сродни воинскому Рывку он переместился в позицию сзади-выше относительно чёрного ящера и вонзил тому свой кинжал-копьё глубоко в спину…

Ответом на что стали практически выстрелившие в контратаке девятое и десятое щупальца. Два трёхгранных костяных лезвия пронзили броню, пронзили скрытое за ней тело и высунули свои жала с другой стороны. И если сквозная рана в районе желудка выглядела просто опасно, то вторая рана, лишь чудом не задевшая сердце, оказалась очень, очень близка к смертельной.

— Ой. Кажется, я сейчас помру, — заявил коротышка, повисший на щупальцах и собственном копье. — будем считать, пять-один… в мою пользу.

Восемь щупалец хлестнули обратно, превращая коротышку в…

…облачко рассеивающейся маны.

— Вот это уже было жестоко и избыточно, — сказал «умерший», выходя на полянку из-за ствола как-бы-дуба, на коре которого странным образом не появилось ни одной отметины в ходе целой череды боёв. — Но отрицать прогресс невозможно. Ты молодец. Просчитала, подловила — всё по науке.

На месте стремительно съёживающейся, словно складывающейся сама в себя фигуры чёрного ящера осталась иная. Женская. В подобии очень плотно облегающего комбинезона, преимущественно пепельного, но с чёрными вставками тут и там, словно бы невзначай подчёркивающими линии тела: разом и сильного, и гибкого, и зрелого, с высокой грудью и крепкими бёдрами. Даже совершенно неподвижная, такая фигура притягивала бы вожделеющие взгляды — а уж в движении…

Впрочем, я не обманывался видимостью. Взяв на вооружение мой же принцип создания одежды-брони из собственной магии, Лейта Ассур наловчилась создавать покровы из своей же модифицированной плоти. В каком-то смысле мы с ней оба ходили голышом. И знали, что наши одежды не настоящие. Более того: в любой момент любую их часть мы могли преобразовать — или вообще убрать.