О, мой бомж
Шрифт:
Блин, и что ее не устроило. Член как член, не кривой, не косой. Большой и крепкий, хоть орехи коли. Кокосовые. Придумала тоже мне, помпа. Он в эту пипетку и не влезет. Прикоснулся к нему рукой, представив нежную ладошку Катьки, и застонал.
Ручка двери робко повернулась.
Ну наконец-то, не прошло и года.
Затем дверь нетерпеливо дернули.
– Ну же, давай смелее, детка, - отозвался я, напустив в голос сексуальной хрипотцы, и щелкнул заверткой замка.
Дверь отворилась.
Хоба!
Но за дверью стояла не Катя, а Валентина Семеновна и заинтересованно рассматривала меня.
– Ой, а что это вы тут делаете? – спросила она.
– Проветриваюсь, - ляпнул в ответ.
– Может, помочь чем?
– предложила эта добрая душа с ручищами молотобойца.
– Да я и сам неплохо справляюсь, - заверил ее.
И только я хотел закрыть дверь, но она подставила мощную ногу в кокетливой лаковой туфле и пробасила:
– Ну вы это… побыстрее, а то я в туалет хочу. Или давайте я бочком мимо вас просочусь до кабинки. Вы и не заметите.
– Я скоро, - пообещал ей, и нога исчезла за дверью.
Мой боевой товарищ от такой подставы грустно поник головой, и я его, обиженного и обманутого, запрятал в боксеры и надежно замкнул на молнию. Приведя себя в порядок, я открыл кран и обдал лицо ледяной водой. Не мешало освежиться и прийти в себя, охладить свой пыл, чтобы не прибить Катю ненароком.
Выйдя за дверь, я бросил беглый взгляд на Валентину Семеновну, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Стоило освободить туалет, как она вздохнула с явным облегчением и пулей влетела внутрь.
Вообще насчет Валентины Степановны я был спокоен. Если судить по ее реакции, то ничего странного в мужике, стоящем со спущенными штанами в умывальной зоне общественного сортира, она не видела. Будто каждый день с такими индивидуумами сталкивается. Сплетни от нее уж точно не поползут. Она это дело не любила и всегда осекала девчонок из своего отдела. В общем, мировая баба.
А вот насчет Кати я сомневался. Ей точно сейчас не поздоровится. Схвачу ее сейчас как питекантроп свою самку, закину на плечо и потащу в свою трехкомнатную берлогу, где буду наказывать ее, чтобы впредь думала, как раздавать обещания и не выполнять.
За столиком, где сидела Катя, оставалось несколько юных созданий, манерно потягивающих вино и увлеченно что-то рассказывающих друг другу. Их соседки по столику отрывались на танцполе. Кати среди них не было.
– Отдыхаете? – лучезарно улыбнулся я.
Девушки сразу оживились, засверкали кокетливыми глазками, расцвели улыбками.
– Где Екатерина Сергеевна.
– А она домой убежала, - отозвалась одна из девчонок. – Ей вдруг так плохо стало. Съела, видно, что-то не то.
– Спасибо. Отличного вечера.
А мой вечер теперь
Могла бы просто сказать, что не хочет. Зачем из себя строить Золушку. Только героиня сказки оставила своему принцу туфельку, а Катя…
И только сейчас до меня дошло, что Катя ушла без пуховика. Номерок же так и остался у меня. Пока мы препирались насчет переведенных мной денег, никто из нас и не вспомнил о золотистой бирочке, лежащей в моем кармане.
Вот дуреха! Заболеет ведь в тонком платьице. В предпраздничные дни такси фиг дождешься. Будет стоять на улице до посинения. Упрямица!
Я выскочил на улицу, как был, без верхней одежды. Мороз тут же пробрал меня до костей. Побегал туда-сюда по парковке, выкрикивая ее имя, но беглянку так и не нашел. Может, все-таки ей повезло уехать? Ага, с каким-нибудь маньяком – услужливо подсказал затуманенный алкоголем мозг. Я достал телефон из кармана и набрал ее номер. Противный механический голос возвестил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
Глава 40
Вечер обещал быть ужасным. Горский снова завел свою песню о том, что я якобы должна его помнить. Я уже перебрала в памяти всех клиентов Ивана Никифоровича. Да нет же, не было такого.
Склоняюсь к тому, что я напоминаю кого-то из прошлого Горского, причем свою тезку, с которой его связывали не очень приятные события. Или Горский не совсем психически здоров.
Бывает же такое, что люди успешны в жизни, но помощь высококвалифицированного психиатра им бы не помешала.
Но пока не лезет мне под юбку, я буду закрывать глаза на его странности. В первую очередь мне нужно думать о сыне. Но и пускаться во все тяжкие ради тепленького местечка, я не собираюсь.
В зале я выбрала место специально за колонной, чтобы спрятаться от Горского. Больше всего я боялась, что он меня выловит оттуда и посадит рядом с собой. Это было бы вполне в его духе. Но он просто таращился на меня, едва не сворачивая шею.
Внешне спокойная и веселая, я будто на углях сидела. Благо, девочки ничего не заметили.
Несколько раз порывалась перевести Горскому деньги. Но меня останавливал страх, что он и в самом деле лишит меня премии. Корила себя за слабость, за то, что ведусь на такой низкий шантаж. В конце концов решила отдать ему эти деньги потом, после того, как премия упадет на карту.
А вообще это ненормально. Сегодня ему не понравился мой пуховик, и он кинул мне с барского плеча подачку, мол, купи другой, не позорься. Завтра скажет, купи себе колготки в сеточку и юбку в клеточку, ну, или не знаю, что еще может родить его больная фантазия.