О мстительных некромантах и запрещенных артефактах
Шрифт:
Меня начало трясти. Буквально. Всем телом. Но страх вынуждал спросить:
— А что потом со мной будет?
Жадные бесстыдные ладони скользнули от груди ниже, остановились на месте пониже спины, с силой сдавили, вжимая меня в мускулистое тело, и глазастый хрипло прошептал:
— Мы будем нежными, малышка. Я понимаю, что трое в первый раз несколько… необычно, но следовало думать своей хорошенькой головой, а не аппетитной…
И он красноречиво сжал то, что счел аппетитным.
Меня передернуло. От отвращения и от страха.
— А если нет? —
— В таком случае я сниму сам. — Его губы заскользили от уха к шее. — И мы вовсе не будем осторожны. И на одном разе не остановимся. — Он оторвался от покусывания кожи на плече, взглянул в мои глаза и добавил: — Ты хотела поучаствовать в Мертвых играх? Напрасно, малыш, Мертвые игры тебе в любом случае не светят, но поверь, мы устроим тебе такие игры по-взрослому, что на любые другие сил не останется.
Теперь меня сотрясала крупная дрожь. Просто трясло, всем телом. Я знала, что с некромантами связываться не стоит, но даже предположить не могла…
— Амулет, — промурлыкал адепт Дастел.
— К демонам амулет, — носатый подошел ближе, — я слишком зол, чтобы ждать, пока ты наиграешься, Норт. Сорви его с малышки и учти — я первый.
Я не взглянула на некроманта, даже на слова не отреагировала — я не отрывала перепуганного взгляда от Дастела, ему же и прошептала:
— Пожалуйста…
— Тшш, — он приложил палец к моим губам, усмехнулся и жестоко произнес: — не выйдет, побродяжка. Ты можешь даже кричать во все горло, тебя никто не услышит. А единственное, что сможет проверить ректор, — это наличие синяков и ссадин на твоем теле. Но их не будет, малыш. Нам ведь совершенно не требуется тебя бить, чтобы получить желаемое. Нас трое, ты одна. Снимай амулет и обещаю — тебе даже понравится. Или не снимай, и тогда нам понравится куда больше, и даже не придется тратить время на твое удовольствие. Выбор за тобой, побродяжка.
Черные глаза с фиолетовым отсветом смотрели спокойно, чуть насмешливо и явно издеваясь. И тем противнее под этим безжалостным взглядом оказалось ощутить, как по щекам побежали предательские слезы. Горькие, бессильные слезы.
— Не поможет, — усмешка стала шире.
Закрыв глаза, я судорожно вздохнула и едва слышно прошептала:
— Я сниму…
Мои руки мгновенно отпустили. Но не меня. Дастел все так же наваливался всем телом, вжимая меня в твердые доски, справа стоял носатый, на его губах играла все та же жестокая усмешка, в глазах отчетливо читалось что-то пошлое и алчное, рыжий выглядел еще хуже — он тяжело дышал, и взгляд его блуждал по моим плечам и груди. Казалось, только Норта интересовал артефакт. Тот самый, который он ошибочно за амулет принял.
— Жду, — холодно напомнил Дастел.
И даже слегка отодвинулся, давая пространство для маневра. Опустив глаза, дрожащими руками я потянулась к цепочке, с трудом и с четвертой попытки расстегнула замочек, вздрогнула, услышав тихий звон, и не глядя протянула некроманту.
Холодные пальцы прикоснулись к моим, отбирая артефакт, и так как я все еще стояла с опущенной
— Я первый, — нетерпеливо напомнил носатый.
Норт показательно отступил на шаг. Жесткие пальцы обхватили подбородок, запрокидывая голову, рот некроманта накрыл мои губы. Поцелуй оказался наглым, безжалостным, но прервался быстро.
— Сладкая девочка, — произнес носатый, уже тоже тяжело и хрипло дыша, — а с виду не скажешь.
— Договоришься сейчас, и первым буду я, — бросил Норт.
— Или я, — рука рыжего скользнула по моему телу.
Хотелось реветь в голос. И еще вымыться. И жизнь исковеркать всем троим так, чтобы навсегда поняли, каково это быть униженным, оскорбленным и беспомощным. Чтобы осознали, уроды! Чтобы на собственной шкуре испытали, что это такое…
Но все, что у меня было, это артефакт и впитанная им энергия заклинания Дастела. Энергия, которую безвозвратно поглотил бы амулет, но был способен отдать артефакт.
— Моя, — хрипло произнес носатый, — да, побродяжка? Ну-ка, посмотри на меня.
Я подняла полный слез взгляд, взглянула в его темные глаза.
— Какая послушная девочка, — хмыкнул носатый, — а теперь поцелуй меня, милая. Давай, ты же хочешь, чтобы тебе не было больно, да?
— Да, — прошептала я помертвевшими губами, — не хочу.
И тут Дастел решительно произнес:
— Все, хватит.
Носатый поджал губы. Рыжий убрал лапы, скрестил их на груди и, прекратив изображать озабоченного урода, весело мне подмигнул.
— Норт, а я бы продолжил, — хмуро высказался носатый.
— Еще раз рискнет перейти нам дорогу, и продолжишь, — холодно произнес Дастел.
Рыжий, хмыкнув, добавил:
— Втроем продолжим.
Глазастый медленно подошел, отодвинул от меня не желающего останавливаться носатого и склонился надо мной, уперевшись руками в стену.
— Ты все поняла, да, побродяжка?
Широко распахнутыми глазами в ужасе смотрю на некроманта.
— Испугалась, да? — притворно-сочувственно поинтересовался парень. Затем, придвинувшись ближе, прошептал: — А теперь слушай внимательно, Каро, завтра утром ты отправишься к ректору и откажешься участвовать в Мертвых играх. Можешь рыдать, умолять, давить на жалость, мне плевать, как ты это сделаешь, но к полудню твоего имени не должно быть в списке победителей, иначе… — широкая похабная ухмылка.
Да, слов уже не требовалось — они наглядно продемонстрировали, что будет, если «иначе». Но и сдаваться вот так просто, после того унижения, что они заставили вынести, я не собиралась.
— А что, если, — нервно сжала края расстегнутой мантии, — я расскажу ректору правду?
— Я буду счастлив, — вставил носатый, — и первый.
Меня передернуло. Заметив мою реакцию, Дастел улыбнулся и, подавшись еще ближе ко мне, выдохнул почти в губы:
— Желаешь поиграть, малышка?
Я промолчала, вжимаясь в стену.