О муравьях и динозаврах
Шрифт:
— Что теперь делать? — спрашивает главный инженер.
— Да ничего. Меня вполне устраивает жизнь в вывернутой Вселенной. Не находите, что она так же прекрасна, как и прежняя? — Джонс допивает остатки спиртного из фляжки и, уже немного опьяневший, вскидывает руки, раскрывая объятия новой Вселенной.
— Но погодите… — Главный инженер тычет пальцем в сторону телевизора. Там видно, что возбуждение и паника, охватившие зрителей на стадионе, уже переросли в массовую истерию. Наверняка и во всем мире творится что-то подобное.
— Продолжать бомбардировать мишень, — говорит главному инженеру
— Вы с ума сошли? Кто знает, что произойдет при следующем столкновении частицы с кварком? Что, если Вселенная схлопнется или, напротив, взорвется?!
— Ничего подобного не случится. Мы только что получили подтверждение теории суперсимметрии и теперь знаем, что произойдет потом, — говорит Джонс.
Ускоритель возобновляет бомбардировку мишени частицами сверхвысокой энергии. Присутствующие ждут, когда в атомной буре вновь появятся несколько разноцветных капель.
Минута… две минуты… десять…
По экрану тянется кривая и бегут строки данных.
Ничего не происходит.
По телевизору видно, что зрители на стадионе утратили рассудок и в свете чисто белого неба колотят и топчут друг друга. Изображение мигает, потом исчезает, и экран заполняется «снегом». Внезапное изменение мироздания оказалось не по силам разуму; человечество попросту не вынесло потрясения. Весь мир пребывает на пути к неизбежному безумию.
Без всякого предупреждения Вселенная возвращается к изначальному состоянию: над головой снова иссиня-черное небо, испещренное мерцающими звездами.
— Вы свершили то, что было под силу одному Аллаху! — говорит старый Дилшат, стоящий со всеми остальными на барханах Гоби под пьянящим космосом.
— Да, неустанное познание принципов физики дало нам богоравные силы. Такие, о которых никто из нас не мог и мечтать, — отвечает Джонс.
— Тем не менее мы всего лишь люди. Кто знает, что случится в будущем, — говорит Дин И.
Старый Дилшат медленно преклоняет колени перед небесами.
— О, Аллах…
В ночном небе мерцают яркие звезды, и Вселенную заполняет не доступная слуху мелодия.
Нити
??, 2001 г.
— Эй, вы попали не на свою нить!
Такими были первые слова, которые я услышал, угодив в этот мир. Я заканчивал обычный патрульный полет над Атлантическим океаном на «F-18», уже предвкушал, как совершу посадку на авианосце «Рузвельт», и вдруг оказался неведомо где. Я дал форсаж, но истребитель как повис неподвижно в прозрачном куполе, так и висел там, будто мой самолет удерживало на месте какое-то невидимое силовое поле. А в небе виднелась большая желтая планета, частично прикрытая полосой тени, которую отбрасывало тонкое, как лист бумаги, кольцо. Я не из тех дураков, что не верят своим глазам, если видят что-то странное, и не подумал, будто уснул за штурвалом. Я сразу понял, что это реальность. Разум и хладнокровие всегда были моими сильными качествами, которые и вывели меня на первое место в нашей эскадрилье «F-18».
— Пожалуйста, зайдите в регистратуру и отметьте случайное появление, —
Я посмотрел вниз. Самолет висел на высоте около пятидесяти метров.
— Не бойтесь, прыгайте. Сила тяжести здесь совсем невелика.
Так оно и оказалось. Я открыл фонарь кабины и поднялся, но обычное движение ног подбросило меня в воздух: я вылетел из кабины, как будто катапультировался, и плавно опустился на поверхность. Там я увидел нескольких человек, лениво расхаживающих по сверкающему стеклу. Самым необычным было то, что в них вообще не было ничего необычного. Судя по внешнему виду и одежде, эти люди определенно не привлекли бы к себе внимания, скажем, в Нью-Йорке — но тут сама нормальность казалась чем угодно, только не собой. А потом я увидел регистратуру, о которой шла речь. Рядом с ней уже находились три человека, не считая работавшего за стойкой. Возможно, они оказались здесь также случайно. Я подошел.
— Ваше имя, пожалуйста, — обратился ко мне тощий, очень темнокожий регистратор, похожий на всех работников гражданских служб на Земле. — Если не понимаете язык, на котором здесь говорят, возьмите устройство-переводчик. — Он указал рукой на груду странных приборчиков на соседнем столе. — Но, думаю, вы обойдетесь и так, потому что наши нити расположены по соседству.
— Дэвид… Скотт, — медленно ответил я, а потом спросил: — Что это за место?
— Это межнитевая пересадочная станция. Не беспокойтесь, люди сплошь и рядом попадают не на те нити. Какая у вас профессия?
Я ткнул пальцем в желтую планету с кольцом.
— А это что такое?
Регистратор поднял голову и посмотрел мне в лицо с типичным выражением человека, которому давно осточертело то, что приходится видеть ежедневно.
— Земля, конечно.
— Да какая же это Земля? — воскликнул я в изумлении, но тут же подумал и о другой возможности. — А какая дата?
— Вы имеете в виду: сегодня? Двадцатое января две тысячи первого года. Так какая у вас профессия, сэр.
— Точно?
— Что? Ах, вы о дате… Конечно точно. Ведь сегодня инаугурация нового президента Соединенных Штатов.
Услышав знакомые слова, я чуть успокоился. Эти ребята и впрямь с Земли.
— Как, как можно было выбрать президентом этого болвана Гора? — требовательно спросил один из трех, находившихся рядом со мною по эту сторону стойки, одетый в просторную коричневую ветровку.
— Вы ошибаетесь, президентом выбрали Буша, — сказал я ему.
Но он настаивал, что выбрали Гора. Мы заспорили.
— Слушайте, какая разница? — вмешался в наш спор еще один мужчина, одетый в традиционный китайский китель со стоячим воротником.
— Их нити очень близки, — объяснил ему регистратор и снова обратился ко мне: — Сэр, и все же, какая у вас профессия?
— Кому какое дело до моей профессии? Я хочу понять, где нахожусь! Это совершенно точно не Земля — Земля не может быть желтой!
— Он дело говорит! Земля совсем другого цвета. Вы нас, наверно, за идиотов держите! — рявкнул мужчина в ветровке.
Регистратор только устало покачал головой.
— Это я слышу чуть ли не от всех, кто приходит сюда через «червоточины» пространства-времени.