О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии)

Поршнев Борис Федорович

Для этого дипластия должна слепиться с другой. Ведь возможна встреча двух дипластий, у которых один из двух элементов общий. Образуется трехэлементная цепочка. Ее можно изобразить так же, как треугольник. Назовем ее трипластией.

Как мы помним, в дипластии, как таковой, нельзя определить, какой из двух элементов является "знаком", какой "обозначаемым": они взаимно играют эти роли.

Иное дело в трипластии, где по отношению к одному элементу, общему для двух слипшихся дипластий, два других элемента оказываются в отношении произвольной взаимозаменимости или эквивалентности. Тут уж не смешаешь: именно они и являются "знаками" этого первого элемента, ибо они различны между собой, и это свидетельствует, что субстанция каждого из них совершенно безразлична к субстанции первого, ничем с нею не связана, а ведь именно такая "немотивированность" и существенна для определения "знака".

Трипластия

возможна в двух вариантах, которые мы графически изобразим в виде двух треугольников (рис. 1). В первом треугольнике некая "вещь" (объект) а имеет два разных "знака" - в и с , которые по отношению к а взаимозаменимы. Можно сказать, что по отношению друг к другу они синонимичны. Во втором случае "слово" могло бы быть названо омонимом, но это неправомерно, ибо на самом деле здесь роль "знаков" играют две "вещи" - в и с , взаимозаменимые по отношению к одному "слову" а . Взаимозаменимость двух "слов" образует основу "значения": последнее, как уже говорилось, есть их инвариант, т.е. то, что остается неизменным при их обмене, переводе, иными словами, при аннигиляции их различий; этот неразменный остаток как раз и есть нечто, стоящее между "знаком" и "денотатом" (обозначаемым объектом), и над природой чего ныне работают лингвисты, семиотики и логики. В. А. Звегинцев прав, догадываясь, что разгадка "значения" таится в явлении синонимии, но, очевидно, надо преодолеть традиционное связывание этого важного понятия только с лексикологическим уровнем: в широком смысле синонимами можно назвать не только два слова, но и любые две группы или системы слов. Каждому слову и каждому предложению в нашей современной речи может быть подобран лингвистический эквивалент - будь то слово, фраза, обширный текст или паралингвистический знак, и мы получим два (или более) синонима, которые объясняют друг друга, т.е. которые имеют общее значение. Что же касается взаимозаменимости двух "вещей", то она образует основу "понятия". Если две разные вещи обмениваемы друг на друга по отношению к некоему слову, значит, это есть отвлечение и обобщение в данном слове их инварианта или их контакта. Разумеется, сказанное далеко не охватывает огромной проблемы образования понятий. Но, думается, заслуживает внимания то, что все общие понятия состоят из простейших зерен - двоек, составляющих минимум обобщения. То же относится и к значениям.

Мы уже не раз определяли категорию значения как то, что обще двум знакам одного явления. Категория значения еще не вполне переводит нас из мира суггестии в мир познания. Однако вместе с нею уже появляются некоторые из тех трудностей, которые познание будет преодолевать. А именно значение осуществляет выделение денотатов из безграничной взаимосвязанности вещей, и тем самым оно обособляет и изолирует "явления" (предметы, факты, события, элементы окружающего мира). В этом мире, где "все связано со всем", ум вычленяет и конструирует единицы - денотаты. Разумеется, в этом таится величайшая односторонность и искажение, не меньшие, чем обратный грех второй сигнальной системы - фантастическое сдваивание в дипластии никак не связанных друг с другом явлений. В дальнейшем развитие мышления и логики будет неустанно преодолевать рассечение мира эквивалентными, т.е. взаимозаменимыми знаками на разные изоляты: оно будет находить связи рассеченных явлений - каузальные и структурные. Пока нам важно, что именно значения дробят мир на "кирпичи".

Трипластия - первый шаг на пути к мышлению, следовательно, и первый шаг контрсуггестии, который приведет в дальнейшем к превращению второй сигнальной системы из механизма интериндивидуального влияния в отражательный, познавательный, информативный механизм. Следующий шаг можно представить как соединение двух трипластий и образование тетрапластии, которую графически изображает рис. 2. Это более глубокий вход из сублогики в логику: налицо ряд знаков ( а, в ) и ряд обозначаемых предметов ( с, d ), связанных через значения и элементарные понятия.

Рассмотрим ближе, что при этих преобразованиях происходит с внутренней природой дипластии: как дипластия расслаивается, "растаскивается". Это можно называть генетической логикой (хотя данное выражение употреблялось другими авторами в других смыслах).

Прежде всего, еще и еще раз: применительно к животным физиологический термин "генерализация", вообще условный и неудачный, не имеет ничего общего с обобщением в психике и логике человека. А именно, животные не отождествляют двух явлений, они их просто либо различают, либо смешивают между собой, когда не различают, т.е. в последнем случае это не два раздражителя, не "такие же", а один - "тот же". Пример: собака в городской квартире была приучена выполнять команду "посмотри в окошко", перевезенная на дачу, она с первого раза выполнила ту же команду, хотя окошко было совсем другое по размерам, расположению, окраске, открывающемуся виду и т.д.; собака "узнала" окошко по части признаков, несмотря на " изменившиеся" остальные, ибо такова

природа формирования рефлексов, а в то же время это "узнавание" стимулировалось знакомой словесной командой, т. е. "генерализацией", произведенной не ею, а ее хозяином. Животное имеет дело либо с "тем же" раздражителем, не отличая новый от прежнего, т.е. пренебрегая их различиями, либо с "не тем", т.е. дифференцируемым. Напротив, то отождествление, о котором идет речь, ничего общего не имеет с их смешением: где есть смешение, там нет удвоения, нет обобщения. Дипластия - такая операция, где между двумя предметами или представлениями налицо 1) очевидное различие или независимое бытие и 2) сходство или слияние; если нет и того и другого хоть в какой-то степени - отождествление невозможно.

В тетрапластии налицо двоякого рода дипластии: соединяющие два знака и соединяющие каждый знак с денотатом (может быть третий род - соединение значения с понятием). Их отличают некоторые особенности, однако здесь важнее подчеркнуть, что и то и другое вполне отвечает понятию дипластии, т.е. наличию как тождества, так и различия, как сцепления, так и обособления.

Если отложить на отрезке прямой линии все возможные пропорции сочетания этих двух признаков дипластии, то по краям отрезка окажутся две экстремальные противоположные формы: на одном конце такая, где тождество, сцепление минимально, т.е. едва.выражено и почти отсутствует; на другом конце такая, где, наоборот, едва выражено и почти отсутствует различие, обособление. Еще одно небольшое движение в ту и другую сторону за предельные точки отрезка, и мы оказываемся уже в двух сферах интеллектуально-логических действий, хотя бы ранних.

Отсюда следует, что сама поляризация дипластий и образование, экстремальных форм есть тенденция к дезабсурдизации. В самом деле, если оба члена дипластии все более разобщаются, они в пределе перестают быть просто различными, но становятся контрастными, т.е. антитезой или антонимией, иными словами, определяются только абсолютным противопоставлением друг другу;

дипластия становится абсурдом, абсурд требует логики. Это "бракованная" дипластия. Обратный "брак", возможность которого таится в дипластии, - это возрастание сходства или взаимной причастности между обоими членами дипластии. Последнее возможно в трех случаях:

а) если это слова, то ассоциация их по звуковой форме, очень характерная для раннего детского возраста и, возможно, для раннего времени предыстории, создает абсурдные сочетания денотатов (и лишь стихи или пословицы умеют прибавлять к рифмам осмысляющие их строки); б) если это знак и денотат, их "созвучие", как говорилось выше, лишает знак его основного свойства;

в) если это две вещи, то любая их ассоциация, будь то по сходству (симильная) или по причастности (парциальная), а последняя по причастности последовательной во времени (сукцессивная) или вневременной, одновременной (симультанная), так или иначе угрожает коренному принципу дипластии: объединение двух элементов теперь не чуждо их натуре; но и оно в виде магии становится абсурдным, а абсурд опять-таки требует логики.

Итак, в одну сторону, т.е. за пределом одной экстремали, лежит сфера интеллектуально-логических действий, в которой осталось оперирование двумя элементами, не сходными или наглядно не связанными. Какое огромное поприще для ума! Он все-таки должен их связывать!

Сюда принадлежит, во-первых, как уже сказано, связывание посредством противопоставления, т.е. взаимного исключения. Без этого не достигалось бы действительное разобщение элементов: они сохраняли бы тенденцию как-либо ассоциироваться, следовательно, отчасти сливаться. Без этого невозможны понятия: все сцеплялось бы со всем, если б не наталкивалось на абсолютное запрещение, ради чего и появляется смысловая инверсия, несовместимое противопоставление. Точно так же, если бы все слова обменивались на все как синонимы, синонимия не могла бы выполнять своей указанной роли и не было бы значений; надо, чтобы огромное число слов и словесных сочетаний были исключены из обмена на данное слово или данное сочетание слов посредством антонимии (если употреблять тут этот термин тоже не в лексикологическом, а в расширительном смысле). Эта антонимическая деятельность ума выступает в трех возможных формах.

1. Замена "бинарной структуры" (дипластии) "бинарной оппозицией", сдвоенности - раздвоенностью. Явление бинарной оппозиции, или дуальности, т.е. двоичности, глубоко архаично и весьма характерно для первобытной социальной и духовной культуры. Два члена некоей пары как бы разбежались в противоположные стороны, они мыслятся через исключение друг друга по принципу "или - или". Их именно два: две противостоящих фратрии рода, два тотема, наделенных свойством оппозиции, деление всех вещей на два класса. Ум ищет и находит в объективной действительности явные двоичности - женщина и мужчина, правая рука и левая и т.п.
– и использует их как опору и модель для операций, обратных дипластиям. Впрочем, сплошь и рядом улавливается, а то и отчетливо выступает рудимент не вполне "растащенной" дипластии, т.е. волнующее среднее звено, таинственный медиатор между двумя полярными членами (типа "гермафродит", "сердцевина тела"). В результате троичность оказывается древнее двоичности; всякий "порог" между полярностями долго остается сакральным ; полюсам присуще также в древнейших культурах подчас меняться местами посредством сакрального ритуала, что свидетельствует о том, что точка их перекрещения, где они кратковременно сливаются, древнее их антонимичности, т.е. отвечает дипластии. Однако эта шаткость древнейшей антонимии и ее незавершенность устраняются следующей формой.