О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только
Шрифт:
Разве только, разве только если злая шутка в этот вечер сохраняет все шансы на то, чтобы состояться. Я считаю, что эта гипотеза имеет право на жизнь и нахожу ее обоснованной.
рене мажор. — Злая шутка возможна и вероятна, ей противопоставляется то, что сильнее вас — и что, таким образом, имеет другое происхождение — не связано ли это с чем-то неизбежным, обнажение чего предполагает ваш приход на встречу «Лицом к лицу»? Это уже входит в привычку, а с привычками бесполезно бороться, это сильнее нас.
жак деррида. — Если что и оказалось сильнее меня, так это то, что я смог сказать себе: психоаналитики должны отдавать себе отчет в том же самом, психоаналитики не могли не пригласить меня в это место, до сегодняшнего
И такое случается в первый раз. Что значит первый раз в таком случае?
Я не составляю сам по себе, как это может представляться чисто внешне, группу под номером пять или нулевую группу. Значит, по-видимому, что-то произошло, судя по эффекту, произведенному программой, неуклонно проводимой, скажем, на протяжении десяти лет, чтобы находящаяся на стадии образования сущность, именуемая или известная миру под заглавием «Лицом к лицу», не смогла избежать того, чтобы пригласить меня, не смогла более избегать меня, и чтобы я сам оказался не в состоянии отклонить такое приглашение.
Между нами полная неизбежность. Что же происходит?
Все это пока оставляет полагать, что на сегодняшнем заседании нам все же не удастся избежать друг друга, и что злая шутка, несмотря ни на что, не состоялась.
Так как мы не настолько ограниченны, вы и я, чтобы исключить гипотезу о том, что подобная встреча могла быть задумана заранее, следуя самой непогрешимой из апологических логик, ради того только, чтобы ничего не произошло, чтобы самое эффективное избежание этого приняло, как обычно, форму лицом к лицу. Вы также прекрасно, как и я, сознаете, и сегодня более чем когда-либо, как начинают подчеркнуто суетиться именно вокруг того, с чем хотелось бы разминуться в целях предосторожности. Можно лихорадочно выказывать акты присутствия, чтобы надежнее скрыться или не столкнуться на одном и том же тротуаре. Можно, это к теме темных дел с исключением или выводом из своих рядов, активно публиковать объемистые досье, юридические и политические схемы, якобы исчерпывающие формальные переписки, чтобы вращаться вокруг да около того, о чем идет речь (я имею в виду недавнее исключение Круасана), чтобы пустить по кругу то, о чем действительно идет речь, чего всегда избегали, и чье «официальное» досье, наконец опубликованное, увековечивает, архивирует и закрепляет избежание. От которого при этом остается в архиве лишь некое подобие гробницы. Нужно бы уметь с этим обращаться, исходя из этой логики избежания.
Или другой пример. Чтобы перейти к тому, который меня больше занимает на данный момент: что доказывает нам, что мы не собирались этом вечером на встречу, чтобы с большей уверенностью избежать друг друга? Или, например, избежать текстов, включенных в программу заседания, сделать так, как если бы их уже прочли, потому что их предполагаемый автор, собственной персоной, находился здесь в течение двух часов, или потому что об этих текстах якобы уже столь образно говорили? Однако эти тексты здесь, и самое малое, что о них можно сказать, это то, что они созданы не ради того, чтобы о них говорили в таком тоне.
Но, что расстраивает все полисы избежания, так это, так сказать, само избежание. Существует, например, то, что называют «публикациями»: можно, разумеется, и не быть знакомыми с ними, это всегда возможно в данном контексте, но можно устроиться в некоторой среде, чтобы избежать знания о том, что они существуют; можно также, зная об их существовании, избегать их чтения; можно читать, избегая «понимания»; можно понимая избегать того, чтобы действовать сообразно им или пользоваться ими; можно также, пользуясь ими, избегать ссылаться на них; но можно еще, ссылаясь на них, закрывать их, содержать, исключать, то есть
Вот таким немного алгебраическим и эллиптическим образом я мог бы сказать, что это та программа, которая меня занимает и которая в определенной степени выстраивается в Glas.
Она выстраивается с учетом всяческих программ отклонения, реакций отторжения как наружу, так и вовнутрь, со всеми силами активного избежания в «поле производства» (это выражение придумал не я), со всеми условиями неприемлемости, незаконности, с наивозможно большей численностью, за которую, в любом случае, например, согласно Glas и по моему мнению, придется платить.
Речь ведь не идет о том, чтобы задаться целью быть непонятым (к тому же и в этом я не особенно убежден и я предпочитаю дойти (дописаться) до такой степени, когда самый грандиозный расчет расстраивается), но чтобы дать проявиться (выплеснуться) тому, что соединяет между собой все силы исключения или неприятия: существует фундаментальный пакт между всеми внешне антагонистическими силами, которые составляют единство политико-культурного поля, поля в целом; и он скрепляет то, что они пытаются исключить.
Однако среди этих сил выделяют некоторое состояние психоаналитического аппарата, то, что создает сплав между его теоретическим аппаратом, институционной прагматикой и другими аппаратами.
В таком случае, какое отношение имеет все это к «Лицом к лицу»? И к «Это отнюдь не кусок пирога»? Что могло оказаться сильнее нас?
Эффект «конфронтации»: это действие носит прекрасное название, великолепно подобранное. Худшего, следовательно, лучшего, трудно вообразить, чтобы с помощью антифразы сказать то, что заключено в этом слове. Это самоопределение антифразы: противоистина в одном слове. Конфронтация посредством антифразы выражает то, чему не может быть места ни здесь, ни, как я предполагаю, в анализе, например, лобовое противостояние, столкновение мнений. Структура этого названия отвечает классическому типу, название, которое не отражает предмет или действие, но которое сообщает о чем пойдет разговор: о конфронтации. «Лицом к лицу» существует не для того, чтобы предоставлять трибуну для столкновения мнений, чтобы организовывать или представлять его участников, но чтобы трактовать косвенным, лукавым, окольным образом, жульничество или недееспособность, скрывающиеся под видом «конфронтация».
«Конфронтация» является здесь нашим объектом в большей степени, чем сцена или событие, которые нас занимают.
Эффект «конфронтации», следовательно, касается целей и границ психоанализа, недостижимых целей и границ психоанализа.
Оставим на время в стороне тот факт, что сегодня вечером некто, явившийся из так называемого внешнего по отношению к вашему институту круга, оказался приглашен (или избегнут, или точнее в данный момент, неизбежен). Оставим в стороне и тот факт, что тот неизбежный, о ком идет речь, был некто, кто не так часто бывает на виду, некий зверек, который выходит из своей норы только тогда, когда он слышит или чувствует доходящие до него вибрации потрескавшихся стен, перегородок, которые рушатся, подпорок, которые дрожат, чувствует, что вот-вот прорвет все уплотнения и т. д., короче, признаки того, что я не так давно назвал деконструкцией и деконструкция, мне часто приходилось настаивать на этом, не является дискурсивным или теоретическим понятием, но практико-политическим, и она всегда происходит в так называемых институционных структурах. Оставим в покое этого зверька, не желающего выходить из своей норы, чтобы поправить положение.