О пользе проклятий
Шрифт:
— Ну, — усмехнулся Кантор, — Сам он по этому поводу выразился примерно так: «Ох, до чего только не доводят мужчин эти шальные красотки…»
— А ты что, лично с ним общался по этому поводу? — уточнил Торо.
— Разве я сказал, что слышал это лично?
— Так может, это тоже легенда?
— Нет, не думаю. Человек, который сказал мне это, был в курсе дела и вполне достоин доверия. И в данном случае я охотно верю и ничуть не удивлен. Принцесса Габриэль не могла обойти своим щедрым вниманием такое чудо природы, как Казак… Ой, надо же, Азиль все-таки собралась танцевать. И не боится… Или она видела, что именно он сделал, и ей
— Что, так вот подойдешь и спросишь? — поддел его Ромеро. — А не пошлет она тебя куда подальше?
— Тебя бы послала, — огрызнулся Кантор. — А меня она знает.
— Познакомь, — попросил Ромеро. — Она мне нравится.
— Если ты ей понравишься, она сама к тебе подойдет.
— Этак я буду ждать до конца жизни, пока она подойдет. Ты что, всегда так за девушками ухаживал — ждал, пока подойдет? И что, хоть одна подошла?
— Нет! Не надо! — вскричал Торо, вскакивая. Одной рукой он толкнул в грудь Кантора, который начал вставать со стула, а другой отвесил Ромеро отеческий подзатыльник. — Не смейте драться в общественном месте!
Кантор посмотрел на недосягаемого противника, недобро прищурившись, и сказал:
— Всегда подходили. Если я захочу, подойдут и сейчас. А тебе приходится за ними бегать, отсюда твоя озабоченность. Все-таки, это у тебя проблемы, а не у меня. И не смей приставать к Азиль, или я тебе сделаю очень больно. Ты знаешь, что обидеть нимфу — большой грех?
— А она нимфа? — заинтересовался Торо. — А откуда ты ее знаешь?
— Встречались, — неохотно ответил Кантор. — Но это было по делам, притом по особо секретным, так что не расскажу.
— Я не собираюсь ее обижать! — все не успокаивался Ромеро. — Я вежливо предложу.
— Тупой ты ублюдок, тебе ясно сказано, если ты ей понравишься, она сама к тебе подойдет. А если нет, никакого смысла предлагать. Нимфы сами выбирают мужчин. На свое усмотрение. И твое желание для нее ничего не значит.
— А что мне сделать, чтобы ей понравиться? Кантор, ты же ее знаешь, скажи, что она любит?
— Ничего ты не сделаешь. Она заглядывает в людей и видит что-то внутри нас. Отвяжись.
Кантор развернулся на стуле, чтобы видеть зал, и стал наблюдать за танцем.
«…Ах, несравненная Азиль, ты действительно ничуть не изменилась за эти годы. Тебе не было еще пятнадцати, когда мы с тобой познакомились, а сейчас тебе почти двадцать два. Люди взрослеют за это время, а ты совершенно не изменилась. У тебя все те же детские глаза и ты все так же божественно танцуешь, как умеют только нимфы. Ты по-прежнему любишь ходить босиком и носить яркие хитанские юбки. А танцуешь ты только босиком и никак иначе. Ты кружишься, легкая и яркая, как бабочка, в своей алой с золотом юбке, мелькают твои босые ножки, и вместе с тобой танцуют твои черные локоны, твои браслеты и ожерелья, и маленький бубен в твоих руках… И ты по-прежнему обожаешь ромашки. Ну почему у меня сейчас нет с собой ромашек? Я осыпал бы тебя белыми цветами, а ты бы радовалась и прыгала, как маленькая девочка, и хлопала в ладошки. Ты всегда радовалась, как ребенок, ты и сейчас делаешь это точно так же… Ах, Азиль, волшебное создание, как же так вышло, что я встретил тебя снова? Как же мне хочется согласиться на твое щедрое предложение, так соблазнительно верить, что за одну ночь ты сумеешь вернуть мне все, чего мне так не хватает. Так легко верить в чудо, любуясь тобой. Но таких чудес не бывает. Единственное,
Он почувствовал, что его трясут за плечо, и обернулся.
— Вы чего, ребята? — недоуменно спросил он, оглядев их перепуганные лица. — Что-то не так?
— Слышали? — обратился к ребятам Торо. — «Что-то не так?»
— Все так, — усмехнулся Эспада. — Может, ему зеркало дать, чтобы увидел свою блаженную улыбку до ушей и понял, чего это мы?
Кантор рассмеялся.
— Ребята, вы что же, думали, что я вообще не умею улыбаться?
— Мы просто никогда не видели тебя в таком хорошем настроении, и это как-то вызывало сомнения, что оно тебе вообще доступно. Что это с тобой? Ты еще и не пил, вроде?
— Действительно! — Кантор потянулся к столу. — Наконец-то мне принесли водку и мороженое… Да чего вы на меня так уставились? Давайте выпьем. Здесь так весело, и вообще…
Он огляделся, осматривая зал, и с удивлением заметил, что помимо воли останавливает взгляд на хорошеньких девушках. Да что это с ним, в самом деле? Ведь действительно, даже не пил еще… А вот эта ничего… И эта, в зеленом, тоже… А эта, с косичками… вроде ничего выдающегося, но сразу обращает на себя внимание, потому что одна среди всех с непокрытыми волосами. И еще в ней есть что-то экзотическое и чуждое… Ах, ну конечно, как же он мог забыть, это же та самая переселенка, которую он видел у Азиль. Вот и прекрасно, тут-то мы и познакомимся, и ходить никуда не надо, вот ведь как повезло… Не надо бы напиваться перед знакомством с дамой, но… а, одну рюмку можно.
Он выпил, бросил в рот соленый орех и принялся за мороженое.
— Кантор, — спросил Торо, с любопытством наблюдая за ним. — А если не секрет, почему ты так любишь мороженое? Стоит тебе попасть в цивилизацию, и ты его лопаешь в огромных количествах.
— Да просто люблю я его, — ответил Кантор, приканчивая первую вазочку и поглядывая на вторую — У меня было тяжелое детство и мне не давали мороженого. А мне хотелось. А потом у меня была тяжелая юность. Я очень болел, и мне опять не давали есть мороженое, пить и курить.
— И с девушками водиться не давали, — засмеялся Ромеро.
— Глупый ты, — как-то совершенно беззлобно откликнулся Кантор. — Если бы мне не давали водиться с девушками, я бы сейчас с ними водился так же, как ем мороженое. И в таких же количествах.
— Не хочешь говорить — не надо, — пожал плечами Эспада. — Но зачем же так шутить? У тебя такие правдоподобные шутки получаются, что вот Ромеро, например, может вполне принять за правду.
Кантор засмеялся и потянулся за второй вазочкой.
— А что, я произвожу впечатление тяжело больного человека?
— Иногда, — серьезно сказал Торо. Он хотел еще что-то добавить, но Эспада вдруг резко вскочил, чуть не опрокинув стул, поймал стул на лету и пододвинул к столу.
— Прошу вас, — сказал он. Кантор оглянулся. Азиль, как всегда, подошла совершенно бесшумно. Даже он не услышал.
— Спасибо, — сказала она и села, с откровенным любопытством разглядывая мистралийцев. Эспада оглянулся и утащил стул от соседнего стола. Господа за соседним столом неодобрительно проследили за уходящим стулом, затем остановили взоры на прическе Эспады и дружно уткнулись в тарелки, сделав вид, что ничего не заметили.