О Прохоре Владимировиче, стойком борце с зелёным Змием и его товарищах

Лепрекон

– Ну совсем, как настоящий пернатый хищник, падающий камнем вниз во время атаки,– пронеслось в голове Прохора Владимировича.

Он видел и то, как большое ведро перевернулось перед своим падением и то, как краска, мощным потоком рванула навстречу с его лицом, которое, как мы помним, было задрано строго вверх. Он видел, как приближается к нему лицо пикирующего Ястреба, а за ним, гигантским плевком, несётся к заднице его падающего напарника серо- синяя жидкая масса. Потом, он уже ничего не смог увидеть, потому что лица напарников встретились со звуком треска ударяющихся бильярдных шаров и они оба, потеряли, на какое-то время, сознание.

Прохор Владимирович сидел на заднице, окружённый липкой и пахнущей ацетоном краской и с глупой улыбкой водил руками круги. Совсем как ребёнок, усевшийся в луже. Рядом лежал без сознания его "пернатый друг"

и вяло"хлопал крыльями". Наконец, "птах", сделав титаническое усилие, перевернулся и уселся так же, как и его товарищ. Друг на друга пялились два сине -серых существа, одно из которых, Ястреб, всем своим видом напоминало подбитую хищную птицу. Его лысина была чиста, как надувной шарик, а волосы по бокам и сзади торчали в разные стороны в чудовищно-смешной "причёске". И весь он был покрыт, от ушей и до низа, этой самой краской, которая уже засохла и превратилась в панцырь. Сам Прохор Владимирович и так был похож на собаку породы бассет -хаунд, но покрытый краской, так же, как и его друг, от лысины до низа, он ещё больше напоминал эту псину. Не покрашенными частями тела у него были только глаза и всё та же лысина, потому как кепка, слетела с его головы уже после встречи с краской. Волосы, свисавшие по бокам и сзади, также были покрыты затвердевшим составом, тошнотворно пахнущим ацетоном.

Оттирали они друг друга полдня, это точно. Головы у них раскалывались от боли. Не удивительно- после такого "поцелуя"!? А работу они, на следующий день всё-таки доделали. Там четверть оставалась. С трудом, но доделали. Потом оба смеялись над собой, в смысле- "если бы мозги были, было бы сотрясение." Но это уже после, когда они пирушку на заработанное закатили. Повезло. Могло ведь и хуже закончиться. Не правда ли? Зря ведь выпили. Реакция ослабла, внимание у них рассеялось. Вот и произошло то, что произошло.

Прохор Владимирович и перебитое крыло.

– Проха! Твою мать! Больно-то как?!

Это орал Ястреб, подпрыгивая на одной ноге , зажав свою правую руку под левой подмышкой. На его почти цыганском лице расползлась болезненная гримаса, а лысина, явившаяся миру вследствие падения с головы кепки, пылала от натуги и была похожа на надувной шарик ярко-красного цвета. Попрыгав таким образом около минуты, Ястреб замер и во все глаза уставился на Прохора Владимировича, который стоял, как вкопанный, с большим дрыном в руках и очень напоминал всем своим видом собаку породы "Бассет Хаунд". Сами посудите. Гладкая, как шар бильярдный, лысина, была обрамлена, спадающими до щёк, волосами пепельного цвета, сами щёки обвисли, печально опущенные веки глаз дополняли сходство с этой высокопородной английской гончей по кровавому следу. Прохор Владимирович тоже был своеобразной гончей, а ещё и ищейкой. Только вот, специализировался он по спиртным напиткам любого происхождения и "всё равно" какой градусности. Естественно, что он предпочитал по принципу прямой пропорции, а именно- чем крепче, тем- лучше.

День у них начинался как обычно. Встретившись с утра на своём любимом перекрёстке, парочка отправилась бродить по посёлку в поисках какой- либо "халтуры". Этот день подарил им праздник мгновенно, потому что проходя мимо одного забора, возле которого были уложены в аккуратный штабель брёвна, Прохор Владимирович своим намётанным глазом узрел среди лесин, сверкающий кругляшок! Сердце его радостно начало отстукивать турецкое рондо Моцарта, потому что в подпитии, Прохор Владимирович любил слушать классическую музыку, нос же его, вожделенно покраснел и он сразу же вспомнил о том, как вчера, один из их с Ястребом периодических собутыльников, по прозвищу "Сашка -разбойник", плакался и в прямом смысле рвал на себе рубаху от злобы и обиды на самого себя, потому как он потерял, где-то на улице, в каких-то дровах, цельную литровую бутыль самогонки! Всё. Прохор Владимирович твёрдо подошёл к штабелю и на изумлённых "птичьих" глазах, погрузив конечность в пространство между комлей, вытащил руку и явил белому свету литрушку мутного "самыча". У обоих сладко засосало под ложечкой, в предвкушении того, что сейчас они откроют бутылку, нальют в стаканчики ( у каждого дежурный стопарь на сто грамм всегда был в кармане) и живительная влага, пробежав по жилочкам, погрузит их в "нирвану". Чем и как закусить- то? Не вопрос. Вошли в калитку, знакомый, как никак, проживал в этом дворе, а в принципе, у них в посёлке все знакомые были. Ястреб заорал от входа во двор:

– Серёга! Хлеба дашь? А может с грядки чё на закусь нам с Прохой выделишь? Нам заедка нужна!

Серёга, мужик лет пятидесяти, выглянул из дверного проёма и спросил:

– А мне нальёте?

Увидев утвердительный кивок, исчез в темноте и через пару

минут, вышел на крыльцо, держа в руке тарелку с салом, чёрным хлебом и солонкой. Он кивнул, здороваясь и сказал:

– Проха, нарви с грядок чё нить там.

Прохор Владимирович подошёл к огороду и нагнувшись, очень быстро нарвал зелёного лука, несколько огурцов и собрав пучок зелени, подошёл к летнему столику, накрытому тентом. Ястреб к тому времени уже налил по стаканчикам, а Серёга нарезал сало и хлеб. Взяли стаканчики, чокнулись молча и без всяких тостов, если не считать дежурной фразы Ястреба-"Первый пошёл", влили в себя примерно шестидесяти градусную жидкость. Зажмурились, по привычке занюхали края рукавов (закусили мануфактурой) и принялись жевать всё подряд…

Когда выпили по третьей, Серёга попросил своих корешей помочь ему в одном "пустячном дельце". А именно- завалить подточенную короедом ёлку. Пообещав при этом, что как они её спилят, он сядет на велик и сгоняет ещё за парой бутылок, но уже водки. Прохор Владимирович, отметив про себя, что в бутыли самогонки уже меньше половины, а до состояния, в котором он любил пребывать, ещё далеко, кивнул головой, мол согласен. Ястреб, как и его друг, тоже кивнул.

В общем, дело, для всех троих, знакомое. Поработав топором с двух сторон, Ястреб дал команду пилить. Серёга и Прохор Владимирович довольно-таки быстро отработали "свою партию", всё же, справедливости ради, стоит заметить, что сухая ель пропиливается с гораздо меньшими усилиями-смола пилу "не цепляет", не мешает работе и ель, что называется, "пошла".

Ну бывает, не рассчитали малька. Ель своей верхушкой секанула по одному из проводов, натянутых от столба к дому. В доме всё стихло. Не стало слышно даже "шёпота"холодильника. И тут Ястреб, непонятно зачем (как он впоследствие, уже в больнице скажет, подумал, что провод, лежащий на земле, идущий от дома, не под напряжением) подошёл к одному из срезанных елью проводов и взял его в руку.

Серёга и Прохор Владимирович некоторое время, с отупением смотрели на этот беззвучный иностранный танец под названием- "брейк данс" в исполнении своего друга- собутыльника. Затем, в голове Прохора Владимировича пронеслась мысль о том, что сейчас, через несколько минут, от Ястреба останутся одни лишь только воспоминания и он, схватив первое, что ему попалось под руки, в данном случае, здоровенный дрын, описал этой дровенякой полукруг и влепил, что есть силы, по "ястребиному крылу", в смысле- по руке, в которой был зажат смертоносный кусок металла.

Попрыгав несколько минут, до того времени, видимо, когда боль, из разряда острой, перешла в разряд тупой, Ястреб, всё также бережно зажав руку, присел на табуретку. Вдруг из-за забора послышалось:

– Мужики! Вы тут, в брёвнах, случаем, литруху самогонки не находили? А то я, по- пьяни вчера, здесь на брёвнах с бутылкой уснул, потом проснулся и домой пошёл, а сегодня с утра вспомнил, что где-то в этом штабеле спрятал!

Это орал со стороны улицы Сашка- разбойник. Пригласили, значит, хозяина бутылки к столу. Серёга, как и обещал, съездил за догоном.

И только лишь на следующий день, Ястреб, вместе с Прохором Владимировичем, соизволил таки добраться до районной больницы, где Ястребу поставили диагноз- "Сильный ушиб с растяжением". А могло быть и хуже. Вдруг лом рядом валялся бы?

Прохор Владимирович и водка в колодце.

На вяло бредущего по пыльной поселковой улице походкой бомжа, одетого лишь в потерявшую свой изначально- белый цвет майку- "алкашку" и советские треники чёрного цвета, с бессильно свесившимися руками, Прохора Владимировича, страшно было смотреть. Глаза его, наполненные жуткой тоской, походили на глаза кобеля, который в один момент потерял всё. А именно-мозговую сахарную косточку, течную подругу- сучку и постоянное место ночлега, в виде конуры. Он шёл, как слепой певец- калика, которые бродили по Средневековой Руси в превеликом множестве и зарабатывали себе на жизнь игрой на гуслях, ложках, рожках и душераздирающими песнями, похожими на те, которые, в недалёком нашем прошлом, исполняла группа "Ласковый май", а ныне, подняв упавший было стяг сиротских напевов, с блеском их заменивший Стас Михайлов. Ещё, он напоминал бредущего вдоль берега моря отца Фёдора Вострикова в тот самый момент, когда он, бывший священнослужитель, а ныне- искатель сокровищ мадам Петуховой, перерубив топором мебельный гарнитур инженера Брунса, вдруг понял, что клада нет и поэтому дальнейшее его пребывание на этой грешной земле никому, даже ему самому, уже не нужно. Вот так выглядел, бредущий по грунтовой дороге, Прохор Владимирович. Как вы уже догадались, его степень отупения от безысходности, достигла апогея.