О работе И. В. Сталина «О правом уклоне в ВКП(б)»
Шрифт:
На время толпа и заклинатели разразились криками, все потонуло в шуме, только Доу Фарон и Лиэ Ю стояли молча.
— Хватит, — наконец, негромко произнес градоправитель, и толпа немедленно затихла. — Картина ясна. Ущерб был нанесен и нашей стороне. Итак, мы свою часть выплатили. Теперь же вправе потребовать удовлетворения нашей жажды мести.
Глава секты Полуночного сияния опешил. Но совсем оторопел он, услышав:
— Мы забудем об этом инциденте, если вы отрубите голову этому заклинателю, — градоправитель указал на парня, что снес голову повару.
— Да что вы несете?! — возмутился тот.
—
— Постойте, — отойдя от шока, запротестовал Лиэ Ю, — это не честно. — Он указал рукой на безголового мужика. — Да, голова теперь не на его шее, но он ведь не умер. Возможно, даже сможет пришить ее назад и жить как прежде. Если же отрубить голову нашему ученику — он умрет. Это не равнозначно!
— Последствия меня не волнуют, — отмахнулся Доу Фарон. — Нашему горожанину тоже трудно приходится без головы на плечах, но мы собрались здесь не за тем, чтобы вымерять степени затруднений. Расчет прост: два человека — две головы с плеч.
Лиэ Ю попятился назад, прикрывая своего ученика и положив руку на рукоять меча.
— Вы все здесь сумасшедшие! Нельзя равнять жизнь человека с жизнью призрака или йями!
— Почему же нельзя? — риторически вопросил градоправитель и зловеще улыбнулся.
— Отчего же нельзя? — вторили ему горожане.
— Все, немедленно! В бой! — скомандовал Лиэ Ю.
Градоправитель не мешал своим горожанам словно своре диких псов накинуться на заклинателей, но сам не участвовал, а, развернувшись, кинул на последних презрительный взгляд и пошел прочь.
Лиэ Ю отбивался от горожан-йями, стараясь никого не убить, чтобы не обострить еще сильнее эту непростую ситуацию. Он прикрывал отступающих к секте учеников. Спустя какое-то время им удалось добраться до территории секты и запереть за собой ворота.
— Фух, чуть выбрались, — нервно рассмеялся один из учеников.
— Этот градоправитель просто ненормальный! Настоящий демон! — вторил другой. — Весь этот город следует выжечь и сравнять с землей!
— Тихо! — раздраженно оборвал Лиэ Ю. — Вы солгали! Вы сами пришли в город и первыми напали!
Ученики притихли и стали нервно переглядываться.
— Вы заслужили наказание! Все вы будете стоять на столбах позора три дня! Ступайте немедленно!
— Наставник…
— Уйдите с глаз моих, пока я не придумал наказания похуже!
Глава 4
Что ты мне сделаешь, я уже мертв
К ночи Ларт, Ци Ян и Фуи вернулись в дом старика Ань. Деревенские жители все еще не решались заходить туда, поэтому тело йями — внука Ань лежало на том же месте без изменений. Ларт напитал талисман духовной энергией, заставив светиться, и позволил летать над головой. Затем он медленно прошел по комнате, аккуратно обходя натекшую лужу крови, и поднял с пола голову, ухватив за волосы. Ци Ян и Фуи, стоящие в дверях, вытаращились на него.
Ничего не объясняя, Ларт прошел мимо них и вышел во внутренний двор. Там он сел прямо на землю, покрытую песком, и поставил голову напротив себя так, чтобы безжизненные глаза были направлены на него. Заклинатель провел рукой, ровняя песок между собой и головой.
— М-мастер Ларт… ч-то
Даже просто находиться ночью в доме, полном мертвецов, ей было жутко, но пугающие действия мастера наводили настоящий ужас. Она постаралась, чтобы голос звучал не слишком испуганно, но тот срывался. Это был один из тех редких моментов, когда Ци Ян чувствовала себя маленькой девочкой, нуждающейся в защите. То, что Фуи-Фуи стоял рядом с ней, немного успокаивало.
— Можете подойти ближе и посмотреть, — произнес Ларт.
Он перевел взгляд на своих спутников и понял, что те не приблизятся из-за такой пустячной мотивации. Он добавил:
— Мне понадобится ваша помощь.
Ци Ян посмотрела на Фуи и, скрепя сердце, пошла следом за ним. Несмотря на то, что разум девушки подсказывал, что голова мертвеца ничего ей не сделает, хотелось держаться от нее подальше.
— Садитесь, — скомандовал Ларт.
Фуи и Ци Ян опустились на землю по обе руки от него, постаравшись сесть поближе к мастеру и подальше от головы.
— Ты будешь разравнивать песок, когда место для письма будет кончаться, — обратился Ларт к Фуи. — А ты, Малышка Ци, — запоминать все, что будет написано. Справишься?
Ци Ян неуверенно кивнула.
Ларт взял в руку приготовленную заранее палочку для письма (ранее бывшую палочкой для еды) и, установив кисть над песком, будто бы собираясь дать урок каллиграфии, прикрыл глаза.
Бумажный талисман над его головой погас и медленно спланировал на песок за спиной Фуи. На внутренний двор опустилась темнота, в непроглядный мрак это место не погрузилось лишь благодаря слабому лунному свету, пробивающемуся сквозь тонкие облака. Несмотря на тепло летней ночи, Ци Ян почувствовала озноб. Она старалась не смотреть на голову, которая стояла на песке в метре от нее, но краем глаза видела очертания, и ей казалось, будто с той стороны есть какое-то движение.
«Должно быть волосы развеваются на ветру», — пыталась успокоить себя девушка, но разум подводил ее, уступая место инстинктивному страху того, что может скрываться в темноте.
Неожиданно мастер Ларт дернул рукой, неестественно, будто кто-то схватил его за запястье и потянул. Рука ломаными движениями заплясала над песком, палочка выводила символы. Ци Ян принялась судорожно записывать их тут же рядом на песке.
Вскоре место между сидящим Лартом и головой йями было полностью покрыто символами, и в дело вступил Фуи. Он, не церемонясь, стер все ладонью. Не успел он полностью выровнять песок, как рука мастера Ларта продолжила выписывать все новые и новые символы.
Вокруг Ци Ян заканчивалось свободное место, где она последовательно дублировала каждый символ, написанный Лартом, когда тот, наконец, замер без движения, а спустя долгие мгновения открыл глаза и выдохнул. В свете вынырнувшей из-за облаков луны он выглядел бледнее обычного.
— Ну, что-нибудь получилось? — спросил он.
Ци Ян показала исписанный вокруг песок.
— Я не могу уловить что-то связное, — разочарованно призналась она.
— Видишь? Видишь? — обратившись к Фуи, Ларт указал рукой на череду странных надписей. — Вот поэтому нужно сначала думать, прежде чем кого-то убивать! Как думаешь, насколько внятней была бы его речь, будь он еще жив?