О русалках и горошинах
Шрифт:
Когда гостья спустилась в гостиную, был глубокий вечер. Гроза за стенами дома набирала обороты. Изредка в ставни раздавался стук мелких веток или камушков, но Ивен вздрагивал, словно там, за окнами неизвестные существа скребли своими когтями. "Бред, я схожу с ума, - думал он, пригубляя теплое вино с травами, - мне двадцать пять, я состоявшийся мужчина, известный адвокат, не раз дрался врукопашную и пару раз на дуэли - и я, я боюсь какую-то грозу?" - но ничего не помогало. Страх липкими сетями опутывал его разум, заставляя вздрагивать от малейшего
– Добро пожаловать в наш дом! Я - Йен, это моя жена Марта, наш сын Ивен. Кто вы, дитя? И как оказались в такую непогоду на улице?
– Йен усадил гостью рядом с собой у камина. Поежившись, она тихо ответила:
– Мой экипаж перевернулся неподалеку в горах, я возвращалась в монастырь, где воспитываюсь уже несколько лет. Я очнулась в каком-то овраге и побрела куда глаза глядят, набрела на ваш дом... Спасибо, что приютили, - и она подняла глаза на Ивена. Тот чуть не поперхнулся вином - его словно проткнули насквозь иглой. Он пригляделся внимательней, но теперь девушка смотрела нежно и благодарно. Ивен помотал головой, прогоняя наваждение. "Я схожу с ума", - уверился он.
Девушка была красивой и хрупкой. Светлые волосы уложены в тугую косу вокруг головы, несколько завитков на белоснежной шее просто молили к ним прикоснуться. Голубые глаза в обрамлении пышных ресниц смотрели чуть удивленно. Губки чуть приоткрыты, словно она замерла на полуслове. Тонкий стан, одетый в одно из простых платьев, говорил о юности гостьи. А как прекрасны были её руки! Словно завороженный, Ивен следил за движениями аристократических пальцев, уже представляя, как они будут прикасаться к его коже...
Матушка успокаивающе прикоснулась к его плечу.
– Ивен, - с укоризной произнесла она, смущая сына. Он думал, что разглядывает гостью украдкой!
– Так как ваше имя?
– снова обратился с вопросом Йен.
– Су.
– А полностью Сюзанна, верно? Нам необходимо узнать имя вашего отца, чтобы утром сообщить о произошедшем, - Ивен внезапно разозлился на отца, да что он её допрашивает!
– Отец, позволь тебе напомнить о произошедшем: девушка перенесла падение с горы экипажа, потом скатилась в овраг, и в довершение всего вымокла до нитки под ужасной грозой!
– Вы очень добрый,- с восхищением прошептала Су, одаривая Ивена нежным взглядом.
– О, что-то мы засиделись, ну-ка, дети мои, давайте спать! Когда за окном дождь, лучше спится, - матушка, взяв за руку Су, отправилась расположить её на ночь, а Йен задумчиво проговорил им в след:
– Она мне кого-то напоминает, где-то я её видел...
– Может, дочь одного из твоих друзей?
– предположил Ивен. Злость на отца ушла.
– Я женюсь на ней.
Йен чуть не выронил трубку изо рта.
– Я заметил, что она вызвала интерес, но не настолько же... Мы даже не знаем её фамилии, ничего не знаем, вдруг она...
– Кто? Воровка? Ты таких воров когда-нибудь видел?
Оба замолчали на минуту. В гостиную вошла матушка Ивена, хмурясь и закусывая губы.
– Ивен,
– Мама, ты опять о своем? Спешу обрадовать, я принял решение, моей женой станет Су.
– Хм, - матушка задумчиво окинула сына взглядом, - горошина молчала.
– Как это?
– спросили Йен и Ивен почти одновременно.
– Ничего не происходило, словно не было никого вовсе. Я уж было подумала, что с горошиной не то, поднесла её к служанкам, светится как обычно, а рядом с Су молчит, будто нет её!
– Все равно, мама, я женюсь на ней. Завтра вместе с гонцом её отцу напишу письмо, - упрямо выдвинув подбородок, Ивен вышел из гостиной.
Даже сквозь плотные занавеси в спальню проникали вспышки молнии. С одной из них створки окна распахнулись и вода полилась на постель Ивена.
– Иди ко мне, иди, - звал голос, а Ивен томился и искал.
– Где ты? Я иду, любимая, желанная...
– спотыкаясь в темноте собственной спальни парень шел на голос. Вот он уже в коридоре.
– Умный малыш, добрый малыш, - шелестело рядом.
– Су, я иду!
– Ивен распахивал двери гостевых покоев, ища девушку. Его безумные глаза сверкали вместе с молниями.
– Иди, иди...Мой, мой, - шептала вода снаружи дома.
Йен проснулся в холодном поту. Он вспомнил, где и когда видел лицо Су.
– Ивен!!!
Йен подбежал к двери сына, но того в спальне не было. Почти воя от злости и страха за сына, мужчина кинулся к себе. Схватив Библию и распятие с зажженной ладанкой, разбудив и испугав жену, он бросился к комнате Су.
Она оказалось пустой. Постель даже не была смята - русалка догадалась, что Марта положила под подушку горошину со святыми мощами.
Йен побежал по коридору. Снова, как и в то туманное утро, волнами заструился животный страх, парализуя тело. В холле хлопнула дверь. Поборов себя, Йен сумел выйти на крыльцо дома.
На мраморных ступенях под ледяными струями стоял его сын, простирая руки к белокожей девушке.
– Зачем ты пришла опять, тварь?
– Йен пытался спуститься к Ивену, но невидимая сила стеной отгородила этих двоих от мужчины.
– О, рыбак вспомнил, - насмешливо протянула русалка и захохотала. От её голоса треснули несколько деревьев в подъездной аллее.
– Что, по-моему вышло, да?
– Оставь его, - голос Йена пропал, а шепот был еле слышен, но тварь в облике девушки все прекрасно слышала.
– Он мой! Я долго искала вас, ты хитрый, хоть и рыбак, - русалка подошла к скорчившемуся на полу мужчине. Заметив Библию, распятие и ладанку, она зашипела.
– Хочешшшь прогнать меня? Сделаешшшь так и всего лишишься! И сына, и богатства! Кто дал тебе те золотые? А? Не догадываешься, из чьего кошеля они были взяты? А кто повесил этот кошель поповичу? Ты всем обязан мне! Отдай сына, - перед домом кружился смерч. Вовлекая в себя ливневые потоки, он был похож на водоворот. Это водоворот вплотную приближался к безучастному Ивену.